Я уже здесь выкладывала это, вряд ли кто-то помнит, но тем не менее.
Это отрывок.
читать дальшеВ нашему саду растет много цветов.
Каждый день я хожу любоваться ими: тюльпанами, нарциссами, гиацинтами и любимыми розами... Эти цветы, идеальные в своей красоте, населены крошечными уродцами, не сразу заметными человеческому глазу. Но стоит лишь замереть на пару минут, внимательно вглядываясь в зеленую поросль, то трудно будет не увидеть их бурную деятельность. Здесь золотистый чешуйчатый жучок жадно накидывается на тлю, хватает ее большими челюстями и впрыскивает яд: это его обед на сегодня. По стеблю гладиолуса изгибаясь ползет толстая зеленая гусеница, а ее не менее толстая и зеленая подруга почему-то без единого движения лежит среди нежных розовых лепестков лилии... Маленькие и большие паучки всюду понаставляли ловушек: почти каждую их паутину украшает белый прах мошек. Можно увидеть домик для божьих коровок: эти обожаемые детьми насекомые пожирают всяческих вредителей, поэтому им такой почет от нашего садовника. А в высохшем скрученном листке живет мерзкий белый паучок; фу, лучше б я его не видел.
Я опускаю глаза и вижу муравьев, торопливо спасающих свои личинки, ведь неаккуратным шагом я разрушил их подземное гнездо. Этих насекомых становится все больше и больше, и я сглатываю в отвращении, рассматривая кашу из представителей одного вида. Но, как ни странно, злое любопытство берет вверх, и носком ботинка я уже намеренно сталкиваю еще один пласт земли, обнажая новые муравьиные туннели и пещеры, и наблюдаю очередной приступ мерзкого безумия. Вот только печаль какая: новые тайники яиц не попались, поэтому мне приходится раскидывать почву опять и опять, пока не я не получаю желаемый результат: меня тошнит от вида этой многочисленной однообразной живности, деловито таскающий туда-сюда свой будущий выводок.
Нету даже и кусочка земли, который бы не принадлежал насекомым, они повсюду среди прекраснейших из божественных созданий, но слишком заняты собой, чтобы обращать внимания на райские цветы. Вот только бабочки... Раньше мне казалось, что они столь же совершены как и, например, бутоны роз, но.. Может бабочки и порхают с цветка на цветок, любят их, и все же насколько они уродливы!.. Я спрячу бабочку в ладонях и буду подглядывать за ней, а она будет быстро-быстро, отчаянно-отчаянно щекотать крылышками мою кожу, а ее широко расставленные глаза равнодушно уставятся на меня. Вблизи я увижу, что это всего лишь чудовище, достойное жалости, и восхищения уйдет... останется отвращение. Тогда я опущу ее в самую гущу стеблей и травинок, там где, пауки наплели много липких паутин. Бабочка, увы, не сможет освободиться, и, когда я завтра вернусь сюда, от нее останутся лишь прекрасные крылышки, а уродливое тело станет похожим на усохший стебелек.
- Слишком ты растения любишь.
Я прячу бабочку в руке и делаю вид, что просто наслаждался прикосновением лепестков гладиолусов к коже. За моей спиной стоит некрасивый старик, наш садовник, наш дворник, наш молчаливый друг. Он подходит ко мне и произносит тихим голосом:
- Цветы никогда не обидят и не предадут, но они имеют тенденцию отцветать и увядать.
- Все равно потом вырастут новые, - я мило улыбаюсь дворнику, в то время как он аккуратно подносит свою руку к бледно-розовому бутону и, замерев на секунду, тут же опускает ее.
- Не бойся, он даже не почувствует, - говорю я. - Так сложно устоять пред их совершенными изгибами и формами; как только Бог сумел создать их столь очаровательными для всех? Мне приятно их нюхать, любоваться ими, касаться...
- Люди одинаковые и стандарты красоты у всех одинаковые, - он поучительно смотрит на меня, а когда я отвечаю ему приветливой улыбкой, почему-то опускает глаза. - Пока ты мал, ты самый что ни на есть настоящий цветок.
Ах, я по-настоящему удивился: Иван (он разрешает называть себя без отчества) обычно такой неразговорчивый, но не сейчас! Может наше уединение среди подействовало на него?
- Что у тебя за год? как обычно, одни пятерки? - я киваю головой, понимая, что он все знает. Хорошие отметки - не моя заслуга. Я мало занимаюсь, даже прогуливаю, но обладаю хорошей памятью, которая помогает мне запоминать очень много информации сразу. Поэтому я не люблю хвастаться высокими баллами, и не люблю, когда про них говорят.
Я по-прежнему чувствую биение бабочки в своей ладони, и мне хочется уйти.
Я понимаю, что ее крылышки обтерлись о мою кожу и утратили свою красоту.
Я злюсь и сжимаю кулаки.
Бабочки уже нет.
- Эй, парнишка! - по этому воплю вся округа в радиусе километра могла понять, что приехала моя мама. - Я его, значит, в школе ищу, а он в саду торчит, - моя замечательная рыжеволосая мама подходит к нам. У нее бледная кожа, ярко-накрашенные красные губы, припудренное лицо и шея.
Как только она замечает мужчину рядом с мной, ее полные губы сразу кривятся в улыбке "ой, ой, ой, кто это там у нас?" и сообщает:
- Я вас так давно не видела, Иван Петрович, уже успела соскучиться, - она относится к числу тех женщин, которые обожают заигрывать с противоположным полом, даже если они такие как Иван: неухоженные, сутулые, желтозубые и выглядящие на 100 лет. В чем-то я ее понимаю, ведь, насмотревшись на мать за все годы своей короткой жизни, я успел привыкнуть к мысли о том, что где бы ты ни был, чтобы ты не делал, всегда нужно попытаться завладеть всеобщим вниманием.
- Здрасте, - Иван как всегда скромен.
- Эта бестолочь опять кому-то надоедает... - закончив изучать само уродство в образе Ивана, матушка переводит взгляд на меня. - Эй, что это ты там прячешь?
Я отвожу руки за спину и отрицательно качаю головой, но она все равно хватает меня и требует показать, что я скрываю. Я показываю ей кулак и говорю, что ничего не прячу, но эта упорная женщина пытается разогнуть мою ладонь. Она делала это грубо, царапала и щипала кожу длинными ногтями, чтобы я побыстрее сдался. Конечно же, эта борьба продолжалась недолго и она одержала вверх. Но увидев раздавленное насекомое, спокойно заявила:
- Все мужчины такие жестокие. Даже маленьким мальчикам нельзя доверять, - тут мама грустно поджала губы и нее задрожал подобородок, будто она хочет заплакать!
"Нет, мама, мама, не хотел я тебя расстроить!" - но эти слова остались несказанными. Иван достал из большого кармана рабочего халата какую-то масляную тряпку и вытер мою ладонь, в то время как мне казалось, что это моя мама раздавлена, сжата, убита... Мать грустно созерцала то, как я рассматриваю свою уже чистую руку. Когда она заметила, что мои глаза наполнились слезами, она обратилась к Ивану:
- Мой сын такой впечатлительный и эмоциональный. Я надеюсь, что в этом году он доставил вам мало хлопот, а на будущий доставит еще меньше, - после этих слов она слегка поклонилась ему, взяла меня за руку и повела в сторону выхода.
Крупные слезы капали на землю, но я не боялся, что меня увидят одноклассники: их всех уже забрали, я остался в школе последним. Но, как говорится, не ждешь беды, а она тебя по-любому найдет, потому что нам на встречу шел мой классный руководитель, достопочтенный мистер Р.
- Мистер Р, как же я рада вас видеть! Как же я рада, что вы учите моего сына. А мы вот сейчас пойдем в театр, - мама пыталась показаться более милой и утонченной, потому что мистер Р в отличии от Ивана был очень красивым мужчиной. - Он столько пятерок получил, это я ему такой подарок делаю.
Мистер сделал брови "домиком" и спросил у меня:
- Милый мой, ну чего же ты плачешь?
Мама сказала:
- Не обращайте внимания! Он просто не хочет уходить из школы, которую он так любит(и вас в том числе).
Мистер Р заметил:
- Меня радует мысль о том, что тебе нравится учеба, но, подумай о том, что сейчас пойдешь на интересный-интересный спектакль, - и обратился к моей матушке: - Ох, не понимают они своей радости. Нам бы три месяца отпуска вместо одного, - и подмигнул ей.
Ааа, он подмигнул маме! Я сразу забыл про бабочку и приготовился следить за развитием их отношений, мама как раз принялась рассказывать про какого-то своего знакомого режиссера. Я знал, что, когда мужчина подмигивает женщина, это не иначе, как намек на свидание! Я представил Мистер Р в роли своего отца и испытал благоговейный шок, если так можно выразиться. Но, мистер Р, видимо не знал о таких тонкостях флирта, и поэтому прервал маму ровным и ничего не выражающим голосом:
- Мне пора идти, извините, не могу поддержать разговор.
- До свидания, - пропела ему моя мама, хотя я знал, что про себя она сказала что-то в духе "ну и валите, дорогой".
Мы шли домой по пустынным улицам, было уже почти восемь часов и солнце медленно склонялось над крышами старых домов. Я все думал, что меня так расстроило и почему я плакал, и лишь сидя в зрительном зале посреди спектакля, вспомнил то ощущение, когда бабочка отчаянно билась в моей руке.