[lovkii]

отрывок

 

"Бабушка старенькая... ей одиноко, это я понимаю. Но если мне неприятно обнимать ее? И из-за рта у нее пахнет, и кожа с шеи свисает как тряпочка... Вот если б не эта кожа, я бы, безусловно, обнялся с ней, понимаешь? ", - если так сказать маме, есть вероятность, что она в самом деле поймет. А еще можно притвориться больным, с насморком, - простуженным вообще не разрешают с другими людьми разговаривать. Я, когда болел, целых две недели сидел один в своей комнате, и все ко мне в марлевых масках заходили. Честно, это очень скучно: лежишь в постели, смотришь в окно, книжки читать сил нету, компьютер отобрали... И только небо синее: глядишь на него и гулять хочется. А ведь нельзя! Не люблю я болеть, но бабушку не люблю сильнее.Ну ладно, была бы она мне родная... Но она мать моего папы, а он от нас ушел. Значит, не родная... Да и доверять ей тоже наверняка нельзя!
- Бабушка подсядет к нам через две станции, - говорит мама. - Смотри какие у меня розы? Красивые?
- Красивые. А где ты их купила? Разве в поездах бывают цветочные магазины?
- Нет-нет, мне их подарили... - она опускает глаза и улыбается. - Подарил человек, такой же красивый, как и эти цветы...
- Такие вообще бывают?
- Бывают, и не только в телевизоре, - я вижу, что моя изящная мама немножко обиделась.
- Не хмурься, морщинки появятся, - мне хочется сгладить все шуткой, которую часто слышу от взрослых, но сейчас она, кажется, неуместна.
Мама вздыхает и говорит:
- Сынок, пойду схожу за чаем. Тебе принести? - и, не дожидаясь ответа, уходит. Мама знает, что я пью очень много и никогда не откажусь.
А в окне деревья перед моими глазами выстраивались по стойке смирно. Я им крикнул "Равняйся!", потом приказал стрелять, после - отставить. Они во всем меня слушались, пока не закончились.
- Чай! - звякнув, передо мной опускается бокал.
- Привет, я бокал... Нет-нет-нет, я чай! - интересно, каким голосом говорил бы настоящий живой Чай?
Мама размешивает сахар и стучит ложкой по стеклу: дзинь-дзяк, дзинь-дзяк.
- Я тебе помешала, пей.
- Ты слышишь, как чай говорит?
- Нет... - потом смотрит на мое сосредоточенное лицо и быстро поправляется: - Да. Укачало его, бедного. Шутка ли, столько километров проехать?
- А ведь чем существо меньше, тем тяжелее ему переносить поездку?
- Да.
Я возмутился:
- Значит бабушку точно не утрясет! Она же такая старая, ух!
- Пожилых надо уважать, милый! Не говори таких слов, а то я рассержусь, - мама устало смотрит на меня. Я опять что-то делаю не так? Иногда мне кажется, что я, пока все остальные торопятся вперед, остаюсь позади и не замечаю чего-то очевидного.
- Ложись поспи, а когда бабушка придет, поговоришь с ней, ясно? Она тебе подарки присылала - присылала, письма писала - писала. Уважь ее, - после этих слов мама опять куда-то убегает.
Все ходит и ходит, а мне не разрешает на пять минут в тамбур выйти!
- Ты злой, - это Чай решил заговорить со мной.
- А ты грубый.
- Зато правдивый.
Мне так скучно, что я готов поговорить даже с хамливым чаем.
- Будешь со мной играть?
- Могу пузыри пускать. Буль буль буль...
- Нет, это для маленьких уж совсем. Давай в слова?
Чай думает, потом отвечает:
- Так и быть, но только я первый, - я киваю головой. - Чай, чеснок, чаинки, чайник, чайная церемония...
Он тараторит так быстро, что я не успеваю и рта открыть.
- Частушки, чемодан, челка, чек, червяк, чернила, чернота, чистота... Все, кончились слова на "Ч".
- Во-первых, мы должны были по очереди говорить... А во-вторых, - тут я довольно улыбаюсь, - ты забыл одно самое главное слово на "Ч"!
Чай напряженно запыхтел:
- Какое еще слово?
- Че-ло...
- ...век! Ай-яй-яй, как же я не упомнил-то? - Чай впал в такое расстройство, что попросил побыстрей его выпить.
Я так и сделал.
- Еще есть слово.
- Какое?
- Чеканка, - в проходе стоит красивый мужчина. - Где твоя мама?
- Ее... ее больше нету, - я смотрю на розы и сравниваю их с этим дядей. Они совсем не похожи! Цветы нежные и хрупкие, а он длинный и уже немного старый. Но, все-таки, я решаюсь спросить: - Это ты подарил моей маме цветы?
- Да, - и он спрашивает, прямо как она: - Нравятся? Красивые?
- Нет, - я отворачиваюсь и смотрю на серое поле.
Он смеется и говорит:
- Был бы ты девочкой, влюбился бы в них сразу.
- Хорошо, что я не девочка.
- Ну да, ну да... - человеку явно нечего сказать, почему он говорит? Потом дядя видит кого-то в коридоре и уходит: - Ах, Анна, вот ты где... Я тебя искал.
Ну наконец-то!
- Говорил с твоим сыном, он так похож на тебя и точно также мил...
Я совсем забыл, как зовут мою маму. Мне стыдно, в горле появляется горечь, и я утыкаюсь лицом в сиденье. Мне страшно, что они увидят мои слезы, мне страшно, что придет бабка, страшно, что забыл, как зовут маму... Я лежу так минут двадцать, пока теплые руки не переворачивают меня. Мои глаза закрыты, но эти руки я узнаю всегда: мама вернулась. Она утирает мне слезы и накрывает плащиком. Почему? Почему я должен повзрослеть?