Жисть. Окончание

[lovkii]

Автор: Я
Название: Жисть
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: R, но исключительно за жестокость
Статус: закончен
Выкладываю окончание рассказа "Жисть" заодно вспомнил своего убого героя Павла. Я, наверное, 13-летний ученик скульптора в средневековой Италии. Смотрю на произведения мастера и делаю неказистые изделия.
вот ссылка на предыдущую часть. Хотя вряд ли вам будет интересно... Там же ссылки и на начало этого рассказа и на вторую часть...

Концерт был на редкость провальный. В одну группу даже кто-то запустил яйцом и это, по сути, было самым запоминающимся происшествием. Уже к середине концерта большинство неформалов стали делиться на небольшие компании и расходиться. Иголка, таким смешным прозвищем обладал молодой человек Аси, впрочем, покинул зал еще раньше. Несколько раз его знакомые звали пойти с ними, но парень отказывался, так как он обещал своей девушке месяц назад, что вообще не будет много пить. К тому же он хотел зайти в цветочный магазин, который работа круглосуточно и, купив там букет хризантем, устроить Асе сюрприз.
Когда он отошел от ДК его нагнали Кабан и Горб с тремя бутылками пива.
- Игла, ты куда?
- К Асе, а что? Бухать не буду.
- Черт, Иголка, что с тобой? Ты случайно не клон нашего друга, - Кабан расхохотался.
- Не, пацаны, с алкоголем пора завязывать. А то можно, как Луч, с четвертого этажа прыгнуть.
- Да Луч дебил просто. Он и трезвым бы выпал. Пошли, хоть пройдешься с нами.
Иголка отказался и «откупился» от знакомых двумя сигаретами. Вскоре он уже шагал с букетом цветов в сторону дома Аси. Как обычно, он решил срезать путь через переулок. Вопреки расхожему мнению, это место было всегда пустынным и более безопасным, чем освещенные улицы, где, несмотря на прохожих, всегда есть шанс наткнуться на стайку хулиганов или кавказцев. Иголка приметил это давно и совершенно спокойно по грязной, покрытой ямами дороге. Сидевший на лавочке, бомж тоже не вызвал у него подозрений. Почти все дом в переулке представляли из себя полуразвалившиеся хибары полувековой давности, куда часто наведывались те, у кого не было крова над головой.
- Пацан, есть курить, - послышался сиплый голос.
Иголка хлопнул себя по карману, нащупав пачку сигарет.
- Будь другом, дай парочку.
Парень послушно извлек сигареты и протянул бомжу. Нищих он жалел и всегда помогал им.
Но бродяга вдруг вскочил, схватил подростка за руку и зажал рот. В нос Иголке ударил омерзительный запах. За одну секунду бомж перехватил худенького подростка за пояс и швырнул в высокие заросли прошлогодней травы участка какого-то заброшенного дома. Раздалось хлюпанье слякоти и холодной грязной талой воды. Но едва подросток успел почувствовать это, как перед его глазами мелькнул старый ржавый кухонный нож.
В следующую секунду Фалиэн точным движением перерезал горло Иголки, а затем погрузил лезвие в широко раскрывшийся зеленый глаз.
Сидевший в квартале от места убийства Павел вздрогнул. Картину жестокой расправы он увидел в своем сознание с невероятной точностью. Ему даже врезались в память такие мелкие детали, как значок Иголки на шапке, который отлетел при его падение, или раскрывшийся в наивном, почти детском удивлении, рот.
В реальность Павла вернул глухой удар рядом. Ася вдруг потеряла сознание и упала с дивана. Подросток бросился к ней - девушка лежала без движения. Она не среагировала ни на удары по щекам, ни на стакан воды. Лишь когда Павел поднес к ее лицу вату, обильно смоченную спиртом, девушка открыла глаза.
- Костя, - слабо произнесла она, - где Костя.
Она звала своего парня по имени, хотя кроме нее никто так больше Иголку не называл. Даже родители пользовались прозвищем.
- Все хорошо, Асенька, все хорошо, - отчаянно Павел девушку, но та стала метаться, словно в бреду. Подросток выхватил сотовый и набрал дрожащими руками номер скорой.

Асю положили в закрытое отделение какого-то неврологического центра. Врачи, обследовавшие ее, поставили сотни разных диагнозов, включая рак головного мозга, но ни один из них подтвердился. Мать девочки за несколько дней постарела на добрый десяток лет.
Впрочем, заточение Аси даже шло ей на пользу, так как она так и не поняла, что произошло с ее возлюбленным.
Тело Константина нашли на следующий день. Бабка, живущая в соседнем доме, успела заметить, как возился на заброшенном участке странный мужчина. Вечером она туда пойти и проверить побоялась и, наоборот, заперла, как можно крепче все окна и двери. Но на следующее утро она, вооружившись топором, пошла проверить соседский участок – бомжей она гоняла оттуда не впервые. Но вот на этот раз бедная старушка чудом избежала инфаркта, когда ее взору предстал распятый вниз головой неформал, с выколотыми глазами, перерезанным горлом, вспоротыми венами и гниющим бычьим сердцем в зубах.
Милиция старалась всеми способами замять слухи о ритуале, но обнаружившая иголку бабушка, после дачи показаний мгновенно отчиталась еще и всему «сарафанному радио». По городу поползли слухи. Многие говорили о сатанистах, о некоей кровавой секте, кто-то, наоборот, о том, что орудует маньяк-одиночка. Убийство связали с таинственным ритуалом на стройке в одном из районов города (Павел жалел, что выбрал это место) и таинственной смертью Виктора. По городу стали развешиваться фотороботы преступников. Павел, глянув на них, успокоился. Предполагаемый убийца Иголки абсолютно не был похож на Виталика-Фалиэна. Второй же фоторобот показался Павлу знакомым. женщина средних лет, может быть чуть старше. «Я где-то видел ее. Или кого-то кто похож на нее чем-то. Но где…» подросток стал перебирать в памяти всех своих знакомых «бальзаковского возраста», однако память Павла была, увы, не зрительная. Сфотографировав оба изображения на телефон, он пошел прочь.
После убийства Иголки, Павел стал меньше общаться с Фалиэном. На то имелась причина – после убийства дух скрылся за городом и выходил на связь с подростком посредством мобильного телефона, который Павел купил у цыган за несколько сотен. Встречу обговаривали заранее и проводили их за городом раз в три-четыре дня. Во время каждой встречи Фалиэн давал четкие указания насчет следующего ритуала.
- Вызвать бледные остатки человеческого разума или войти в контакт с какой-нибудь заблудившийся душой. может каждый – ведь нашел же ты меня подобным методом. А вот выдернуть душу из преисподней, чтобы пообщаться с ней напрямую может далеко не каждый. И ритуал этот будет невероятно сложным.
- А у нас получится?
- У тебя да, Павел. Твоя сила безгранична. Хотя я бы все-таки поискал какое-нибудь место, где есть мощная энергетика.
- Кладбище подойдет?
- Разве только то, где он похоронен. Неплохо бы было, чтоб соседние могилы были старыми, так они нам не будут мешать.
-Я постараюсь это выяснить.
Помимо подходящего места были нужны животные для жертвы, определенный напиток, по составу походивший на тот, что выпил Виталик перед тем, как принять в себя Фалиэна, оскверненная святая вода. Вообще ритуал очень напоминал предыдущий. Павла это насторожило.
- Ничего удивительного нет, - объяснил Фалиэн, - если в прошлый раз ты вызывал мою душу с целью обмен, то сейчас просто вызываешь душу моего приятеля.
- А напиток?
- Он поможет твоему сознанию.
«Кастанеда из преисподней прям какой-то»
- Ищи ингредиенты. Не все время твой друг здесь будет. Уже дней двадцать прошло.
- Фалиэн, а можно вопрос?
- Мы что в школе? Спрашивай просто так.
- Ты был обычным смертным?
Ответа не последовало.
- Ты кто на самом деле?
- Я не был смертным, - глухо ответил дух, сидящий в гниющем теле.
Какое-то время они сидели молча. Павел курил и смотрел на грязные, сбитые в колтуны и с двумя проплешинами волосы бомжа, который стал сосудом для странного существа. А заодно домом для какой-то мелкой твари, которая, несмотря на холода, завелась в его волосах. От отвращения подростка не передернуло, но он решил, что первым делом, как придет домой примет душ.
В те дни, когда Павел не встречался с Фалиэном, он был занят поиском ингредиентов и необходимыми для ритуала предметов. Это полностью увлекло подростка, и он временем заметил, что все остальное отходит на задний план. Он перестал ссориться с сестрой и просто отмахивался от нее, школу посещал исключительно для галочки и старался походить там на тень – тихо сидел на уроках и почти не общался с одноклассниками. Хотя среди сверстников у него всегда было мало даже хороших знакомых, а своим единственным другом он считал Виктора. Теперь же после его смерти, он впервые ощутил себя даже не одиноким, а каким-то раком-отшельником, который и в самом людном месте отделен от этого мира своей раковиной.
На выходных Павел пошел в церковь. Под ногами модных утепленных ботинок подростка хлюпал тающий мартовский снег подростка, смешанный с грязью. Несмотря на то, что природа пробуждалась – набухали почки, кружились в солнечном небе меж рваных облаков птицы – настроение у подростка было подавленным. «Наверное, так и приходит депрессия», - подумал Павел. Мрачное настроение в церкви лишь усилилось – стоял Великий пост и службы походили на погребальные церемонии. Подросток поспешил купить свечей, набрать святой воды и покинул после этого храм, как можно скорее.
Но во дворе церкви он услышал голос:
- Пашенька!
Рядом с выходом стояла согбенная старушка.
- Не узнал что ли? Катерина Павловна я. Ты еще к моей внучке, Асеньке, приходил. Это ты ведь скорую помощь вызвал, когда той плохо стало.
- Да.
- Ой, спасибо, тебе. А то бы и умереть могла. Бедная девочка. За что ей господь такое наказание послал. Припадок, а вот теперь еще и безумие.
-Как безумие?
- Ну не знаю точно. Медики полчаса терминами заумными сыпали, да успокоить пытались. А толку. Нет, сразу в лоб сказать – инвалид теперь она на всю жизнь.
- Неужели совсем надежды нет. Дорогая операция? Не может быть, чтоб потрясение оказалось таким сильным.
- Да тут не в потрясение дело. Когда Асеньке стало плохо, бедный мальчик был еще жив. Врачи сказали, что у нее неизвестные повреждения в коре головного мозга. А то, что Костик убили она так и не знает, хотя и говорит: «Костя в беде, ему помочь надо».
- Я могу повидать Асю?
- Думаю не скоро. Но равно спасибо, родной ты наш. Все-таки здорово, что у моей внучки такие замечательные друзья.

Отец Павла не пил. Абсолютно. Бросил после того, как пьяный сел за руль и чуть не сбил человека. Тем не мене ему, как человеку солидному всегда дарили коньяк или виски. в результате у него накопилась целая коллекция фигурных бутылок из толстого стела, заполненных янтарной или прозрачной. как слеза жидкостью. Окинув это собрание взглядом, Павел решил, что если он возьмет какую-нибудь неприметную «чекушку», то этого никто не заметит.
Первый раз он обращался к алкоголю, что бы забыть о своих проблемах. Раньше он обычно погружался с головой в мир какой-нибудь книги или компьютерной игры. Сейчас же ему не хотелось ничего. В голове Павла вертелась мысль, что болезнь Аси не обычное совпадение с убийством Иголки и не результат мистической связи двух возлюбленных, а наказание, посланное ему. Как он не старался прогнать ее, она продолжала пульсировать в ее сознание. Только крепкий коньяк заставил его немного забыть о проблемах. Павел выпил почти целую бутылку и упал в забытье на кровать. Родителей и сестры дома не было, но Павел не сомневался, что мог бы напиться, будь дома и они.
Прежний мир таял, как дым сигареты под потолком.

Животных, помня мороку с кроликами, он покупал в последнюю очередь. Это было четыре цыпленка – два белых и два черных. Павел спрятал их в котельной, оставив немного воды и зерен.
Когда все было готово, он отпросился у матери на один день «сходить к приятелю».
- Ну не знаю, Пашенька. У тебя только пошли дела вверх в учебе. Надо бы не сбавлять темпа. К тому же впереди контрольная. Не дай Бог, что-либо пропустишь.
- Одну ночь, мама.
- Да не к другу он, а к подруге, небось, идет, я прав? – усмехнулся отец и подмигнул сыну.
Павел кивнул.
- только не забудь про разноцветные коробочки с резиночками.
До поселка, где скрывался Фалиэн, подросток добрался часам к пяти, когда Солнце уже начинало садиться. Проселочные дороги представляли собой грязный селевой поток. Ботинки и штаны Павла уже через несколько минут были абсолютно грязными. Вдобавок подростку было очень нелегко тащить набитый необходимыми для ритуала предметами рюкзак и клетку с цыплятами. К счастью, уже через сотню метров вдали показался знакомый силуэт.
- Здравствуй, Павел. Хорошо, что мы встретились именно здесь. Я потолковал с местными жителями. Оказывается тот путь до кладбища, где лежит Виктор можно сократить. Правда через лес.
- Не опасно ли?
- А чего бояться маньяку, которого разыскивает весь город, демону, который сидит в его теле, и могучему магу.
Павел усмехнулся и отметил, что Фалиэн опять проявил что-то человеческое. Хотя и сатане присуще чувство юмора, если обратиться к художественной литературе.
До кладбища они дошли и впрямь очень быстро. Но землю к тому времени укутал покров ночи. Лишь два луча от карманных фонариков освещали дорогу. Вскоре показалась могила Виктора. Памятник анна ней еще не установили, если не считать деревянного креста с табличкой, к которому был прислонен скромный венок.
Павел принялся чертить знаки на земле сучковатой палкой, Фалиэн расставлял жертвенных животных, рассыпал порошки. Вскоре место стало напоминать языческое капище. Могила Виктора представляла в этом дьявольском кругу радиус, идущий от центра, где стояли Павел и Фалиэн.
- Скоро полночь, - произнес дух и разом влил в себя содержимое фляги. Подросток так же осушил залпом напиток, который он готовил в течение недели.
Наступила тишина. Павел выхватил нож и устремился к клеткам. Цыплята жалобно запищали, словно предчувствовали свою гибель. Жертвенная кровь полилась по земле. Подросток ощутил тот странный транс, в который он впал, призывая Фалиэна. Как зачарованный он начал кружиться в сатанинском танце, шепча формулы заклинания. Он уже не чувствовал ни холод ни противной талой воды в ботинках. Ему даже показалось, что небо стало светлеть и приобрело красноватый оттенок.
Вдруг Фалиэн схватил его за руки. Их лица находились на расстояние нескольких сантиметров. Павел уже не замечал истинное уродливое лицо Виталика. Два глаза, два черных выколотых глаза, подобные бездонным провалам полностью овладели подростком. Ему мерещилось, что еще шаг, и он в них упадет.
- Повторяй за мной, - глухо произнес Фалиэн и его слова эхом отдавались внутри черепа Павла, - я, раб Божий, отдаю свою душу…
- Я, раб божий, - подросток повторял каждое слово, чувствуя, что летит во тьму.

Когда он очнулся, то почувствовал боль и слабость во всем теле. Сил не было даже поднять руку, не говоря уже о том, что бы встать. Павел лежал на спине и смотрел в ночное небо. Вдруг он услышал рядом голос. Женский и очень знакомый.
- У нас получилось.
-Да, - ответил ей голос подростка, то же очень знакомый.
- Теперь он лежит на могиле своего пафосного и самоуверенного дружка. Жаль, что мне не надо его убивать.
- Что ты говоришь? После убийства Виктора тебе вообще стоило залечь на дно.
«Убийца и ее сообщник. Что случилось? Где Фалиэн?»
- Подростка должен был убить я, - продолжал второй голос, - кто ж знал, что он окажется таким шустрым.
- Не важно… Милый, ты хоть понимаешь, что ты сделал. Ты выбрался из ада, ради меня. Жаль, что об этой истории никогда не снимут ни один фильм. Любовь сильнее смерти.
- Всю свою прошлую жизнь я прожил впустую. Пил, стараясь оправдать это несчастиями в своей жизни. Но, знаешь, за то время, что я провел там, я много чего понял, как и моя дочь. Мы ее тоже вытащим оттуда.
- Нет, нам уже не придется выполнять этот кошмарный ритуал. первый мой ребенок, а я смогу родить, вопреки возрасту и прогнозам врачей и будет нашей дочерью. Мне снился сон сегодня. Для ритуала нам бы понадобились человеческие жертвы, ведь теперь у нас больше нет Павла. Силен был, демон. Но гордыня плохое свойство даже для таких могучих созданий, как он.
Подросток смог, наконец, приподнять свою голову. Он обомлел. В пяти шагах от него возвышались две фигуры, хорошо освещенные луной. Одна из них повернула голову, и подросток узнал свою учительницу по математике Наталью Юрьевну. А рядом с ней стоял он,
Павел. Подросток смотрел на себя со стороны.
- Ты смотри, очнулся.
- Не бойся. Он похож на ядовитую гадину, которой удалили зубы и сломали хребет, - Наталья Юрьевна усмехнулась, а потом схватила Павла и слилась с ним в страстном поцелуе.
«Так вот почему Фалиэн так хорошо знал морзянку. Теперь ясна и причина его человечности, а так же почему так радовалась Наталья Юрьевна…»
Осознание всего происходящего пришло несколько секунд спустя и повергло настоящего Павла в ужас. Однако, он был словно парализован и, когда все-таки попытался встать, то получил удар ногой по лицу.

Фалиэн, по-видимому, когда был еще в теле бомжа Виталика выпил либо отраву, либо медленнодействующий яд, так как Павел, очнувшись во второй раз, едва мог ходить. Вдобавок каждая болезнь или гниющая рана, приобретенные еще первым владельцем тела, причиняли поистине адскую боль бывшему подростку. Мозг, начавший гнить от сифилиса, разрушенный постоянным употреблением алкоголя отказывался решать даже самые простые задачи. Несколько раз по пути Павла-Виталика выворачивало наизнанку, но даже это не приносило облегчения. Странный зуд по всей коже давно бы вынудил нового хозяина тела скинуть все одежды, если бы не весенний холод.
В городе от него шарахались люди, стараясь обогнуть его за метр. Когда он падал от усталости и боли, то никто не приходил на помощь. В своем прежнем теле Павел спокойно пересекал город за несколько часов. Тут ему, чтоб дойти от кладбища до дома не хватило и дня. Переночевал он в какой-то полуразвалившийся котельной, которой брезговали даже бомжи. Улегся возле трубы в грязной луже на бетонном полу. Брезгливость ушла куда-то с прежним телом. Павел в теле Виталика представлял из себя скорее равную смесь обоих личностей, чем подростка в теле бомжа.
В карманах куртки и свитеров он нашел немного мелочи и несколько смятых бумажек. Этого хватило на холодный печеный пирожок и хот-дог. Продавец-кавказец смерил бомжа неодобрительным взглядом: «Проваливай-ка отсюда…» Впрочем, Павлу-Виталику было все равно.
Путь, который держал бомж, в чьем теле сидела душа подростка, лежал к противоположной окраине города, к новостройкам. Он не мог объяснить, зачем ему туда нужно. Все равно ему бы не поверил в этом мире ни один человек.
Совсем рядом с домом тело Павла-Виталика пронзила сильная боль. Он упал на колени, выронив деньги, которые он пытался пересчитать. В карманах нашлось три смятые пятидесятирублевые купюры и сейчас эти бумажки были рассыпаны по земле. Одну из них подхватил ветер. Павел-Виталик поднял голову и увидел Нюту, подружку Никки.
- Девочка, будь умницей, подай бумажку.
Но та схватила и побежала прочь.
- Догони-догони, - закричала она, - догони бухарик старый.
- Нюта, не надо, - жалобно произнес Павел-Виталик.
- Откуда ты знаешь мое имя, - удивилась девочка.
- Пойми, я не бомж.
- Все ясно, ты педофил. И-и-и! Не подходи, а то позову папу, и он убьет тебя. А пятьдесят рублей это за моральный ущерб.
Девочка развернулась и побежала прочь. Бомж попробовал подняться, но не удержался и упал, а из-под одежды на яркое весеннее солнце поползли толстые белые черви.
Но Павлу-Виталику на них было уже наплевать. Он внезапно понял, что он если и был когда-то подростком из обеспеченной семьи, то это не больше чем воспоминания, а в худшем фантазии, которые породил его больной мозг. Мало ли к чему могут привести постоянные пьянки на кладбище в одиночку.
Хотя, может, в галлюцинациях и бредовых снах есть доля истины. Ради настоящей любви можно выбраться и из ада. Но если его нет, то стоит ли оттуда выбираться.
Нюта бежала куда-то в конце улицы. Внутри заиграла извращенная страсть – а не поиграть ли с этой куколкой напоследок. Но эти мысли были тут же отброшены.
Бомж, который так и не мог решить, кто он на самом деле, завертел головой в поисках быстрой смерти. Терпеть адские муки он, точнее изнеженный Павел не мог.
«Бродяга покончил с собой. Что это – несчастная любовь или долг?» Представив подобный заголовок, Павел-Виталик рассмеялся. Хотя он знал, что некрологом послужит лишь крохотная заметка о несчастном случае.
«Крыша слишком банально. И страшно», - подумал подросток в теле бомжа. Павел-Виталик переместил взгляд на стройку какого-то будущего магазина. Оголенные провода торчали из земли, вопреки всей технике безопасности. Рабочих не было, а хлипкий забор проблемой не казался. Виталик с надеждой пошел к стройплощадке.
Через пять минут запах горелого тела поднялся над стройплощадкой.