Блеклость сада чужого на запыленных полках,
Откровением света застыдилась глубоко.
Кровь чернил безответных, веер слов безымянных
И молчание соли глаз смотрящих жестоко.
Яд настурции желтой… и тревожные леди
Финтельманна не скажут, для кого эти росы.
Сердца сумерки стынут и решетки на окнах…
Серенады забытой непролитые грозы.
Полосующих взглядов шрамы, войн неприкрытых,
И танцующих листьев вальс в глазах сонно-серых…
Скороспелые вишни на ладони сожженной,
Лепет капель на землю - шепот мыслей несмелых.
Чистоты неиспитой с этих губ - водопады,
Виноградников спелых карнавальные тирсы,
Заводь сна, среди кленов, просияет блаженно,
И следы на тропинке – вновь заблудшие лисы.
Плач надсадного горла, без иного призванья,
Пробуждается очерком мнимого лета.
И, взволнована строчкой, кожа рифмы хладеет,
И размером с кулак сердце целой планеты.
Ноты свадебных песен и напевов Сомлента,
Плачь весны на забытой Эйранской могиле,
И преданий старинных бирюзовые слепки -
Спрятать в памяти, словно в болотистом иле.
Повторение имени в мрачные своды,
Крики птиц, на рассвете разбуженных стоном,
Обрываются злаков венцы, словно главы
От тумана и ветра, оброненного словом

(с)Кристофер Оксеншерна