[Ловкий Пройдоха]

Рекомендую прочитать о современном состоянии литературы. Интересная статья: www.lgz.ru/article/8092/ .

@темы: Размышление

---

[Ловкий Пройдоха]

Тоска по мечте

Хочется, чтобы каждый день был наполнен великим смыслом, чтобы каждый миг ты осознавал свою «нужность» для этого мира, свою «особость», однако всё совсем не так. Везёт тому, кто не знаком с этим чувством – моей ночной тоской по чему-то такому, о чём и сам понятия не имеешь, что и назвать-то никак не можешь. Тоска по мечте – это слишком «общо» и расплывчато, слишком банально. В сущности, я сам себе противен со своей тоской по непонятно чему, но что же прикажете мне? Повеситься?
Вообще, я обычный человек. Хотя в некоторые моменты я начинаю считать себя избранным, уникальным, особенным… Ох, ну назовите, как хотите. Смешно до грусти и тошноты, но это так. Почему-то нужно мне быть необычным, нужна мне это странная избранность. Кем? Для чего? Богом для спасения мира? Нет, бог тут совсем неуместен. Лучше уж заменить это слово «судьбой» или вообще зачеркнуть всю фразу…
Меня зовут Ваня, хотя в душе я Дон Кихот Ламанчский, борец с ветряными мельницами и ещё с чем-то там (давно читал, уже не припомню). Задача сегодняшнего дня моей жизни – хорошенько вляпаться в неприятности. С этой задачей я, кажется, с успехом справляюсь: нагрубил начальству на работе, за что получил выговор, перешёл дорогу на красный свет – выписали штраф. Ещё чуть не подрался с каким-то подвыпившим прохожим, вздумавшим задеть меня плечом, проходя мимо. Вообще, героизм сегодня из меня так и прёт. Только вот хорошего пока ничего не сделал: никого не спас от грабителей, старушку через дорогу не перевёл. Рычу вот на всех, проявляю агрессию понемногу. Нет, пожалуй, я не герой. По крайней мере, не сегодня.
Возвращаюсь домой с бутылкой вина: надо выпить в честь такого поганого дня. К мечте не подвинулся ни на шаг, впрочем, может, и не отодвинулся от неё. Бег на месте общепримиряющий…
Дома меня ждут грязная посуда, кавардак в комнатах, письменный стол, заваленный книгами разных мастей – от художественных до строго научной белиберды. Достаю фужер, наливаю вино, пью, не чувствуя вкуса, думая, чего я хочу от жизни в данный момент. Выясняется, что от жизни в данный момент я хочу хороший кусок мяса и картофельное пюре. Иду готовить…
Подкрепившись, долго читаю, переходя от Сента-Экзюпери к интернетовской поэзии сегодняшнего дня и обратно. Запиваю полученные впечатления вином. Решаюсь разбавить полученную смесь крепким кофе. На часах час ночи – мне остро хочется погулять где-нибудь, пройтись и подышать воздухом. Завтра опять рано на работу, но на сон сейчас можно наплевать: отосплюсь завтра вечером, как делаю частенько. Желание появилось – надо исполнять. Гулять значит гулять. Накидываю куртку, скатываюсь по ступеням и выбегаю на улицу. Иду куда-то в ночную даль, не выбирая определённого направления. По дороге не встречаю никого, кроме фонарных столбов и деревьев. Останавливаюсь рядом с заснувшим уже продуктовым магазином, закуриваю.
На небе нет звёзд, хотя можно представить, что они там есть. В сущности, вся эта действительность не имеет значения. Важно лишь то, что у нас в голове. А в голове у нас сегодня, в данный момент – ветряные мельницы, мои неосуществимые мечты по-донкихотовски.
- Ну что вы, мэм, я настоящий рыцарь, а не придуманный, - разговариваю я с усевшейся рядом кошкой. – У меня железный щит, а не картонный.
- Мя!
- Да, и меч острый. Можете потрогать.
- Мя!
- Ну, не верите, это ваше дело, собственно, - возмущённо отворачиваюсь и отхожу. Кошка крадётся следом.
- Мя!
- Вы удивительно однообразны, - снисходительно смотрю на свою ночную собеседницу. – Мяса у меня нет.
Кошка слегка удивлённо глядит на меня. Подумываю, не приучить ли её к курению, но, сообразив, что ей ещё нет восемнадцати, и вспоминая о «вреде здоровью» на коробке от сигарет, качаю головой и ухожу.
Около угла дома меня уже ждут. Двое мордоворотов с мрачными физиономиями, говорящими лучше слов, что хорошего ничего мне ждать не приходится. Гляжу на свою тщедушную фигурку как бы со стороны. Нет, я не герой. И нет у меня чёрного пояса по карате. Точнее, пояс чёрный есть, но исключительно для поддержки штанов, и то оставлен по неосмотрительности дома.
- Деньги, мобила? – без предисловий обращается ко мне один из моих новых знакомых.
- Таможня, что ли? – бросаю я, удивляясь собственной храбрости (глупости?).
- Ага. Таможня, - вежливо отвечают мне.
- Минут десять назад её тут не было.
- Поставили.
- Шустрые вы.
- Шутки шутить вздумал? – говорит другой приятель для поддержания изысканной учёной беседы. – Бабки гони!
Меня разбирает смех, хотя сердце сжимается в комок. Да что со мной?
- Не вижу бабок. Все спят уже. Кого гнать?
Другой ухмыляется. Сплюнув, со вкусом бьёт мне кулаком в живот. Послушно сгибаюсь в приветственном поклоне. Не могу дышать от нахлынувших чувств. О, кажется, я узнал этих милых людей. Верно, это представители какой-нибудь крупной фирмы пришли посмотреть на меня, узнав о моих многочисленных талантах.
Снимают с меня куртку, ощупывают карманы.
- Спасибо, повесьте её в коридоре, - наконец-то удаётся мне что-то выдавить.
- Всё ещё шутишь? – начинает злиться один из них. Резко выбрасывает руку для нового удара, но на этот раз я успеваю увернуться и сам сильно бью мордоворота по носу. Тот отшатывается, опешив от моей наглости, изумлённо зажимает рукой нос, из которого быстро начинает струиться кровь. Второй приятель не стал играть по правилам, решил пойти ва-банк и закончить разговор одним махом. Я понял, что меня пырнули ножом, только оказавшись на асфальте. Сначала боли даже не почувствовал. Правда, смеяться сразу расхотелось. Потом пришли боль и осознание, что сам я, кажется, уже не поднимусь. Мои ночные приятели смотрят на меня сверху, подобно древним богам. Лица у них не божественные, но, принимая во внимание, что судьба моя находится в их сильных руках, с определённой натяжкой их можно назвать и богами. Один отчитывает приятеля с ножом: сам испугался, что тот ножом воспользовался. Убивать, видимо, они меня изначально не собирались. В куртке они шиш, конечно, нашли. Дурак я, что ли, с собой ночью что-то брать ценное, кроме сигарет и зажигалки? Впрочем, взяли куртку и убежали, бросив меня отдыхать на холодном грязном асфальте… Сил для возражений у меня нет.
Голова кружится, мысли путаются, и вообще хреново что-то… Нет, я не герой. Мир спасти в ближайшее время не получится (завтра точно никак). Впрочем, я по-своему уникален. Я тут один валяюсь на улице в луже собственной крови. И пусть кто попробует сказать, что и этим я не отличаюсь от других.
Улица пуста. Пытаюсь крикнуть что-нибудь внятное на великом и могучем языке, годном и для таких экстренных случаев…
Никто не приходит на помощь будущему спасителю человечества. Погулял, блин. Интересно, а завтра нужно идти на работу? Рано вставать… Глупые мысли. Зато с задачей сегодняшнего дня я с грандиозным успехом справился. Будут ли завтра задачи или на этом мои славные подвиги закончились? И в таком случае напишет ли неизвестный поэт обо мне героическую поэму? Останется ли моё имя в веках?
В глазах темнеет, безуспешно пытаюсь подняться на ноги. Мир вокруг посерел и сузился. Вижу лишь стену дома. Небо должно быть над головой, но его не видно. Оно слишком далеко. Теперь очень далеко…
Каждый вечер каждого дня я испытываю это чувство – тоску по тому, что я и сам не могу назвать как-то определённо. Тоска по мечте – звучит слишком «общо» и банально. Хочется наконец-то понять, что я нужен в этом хаосе, этом наполненным одиночеством мире, на этом грязном холодном асфальте, под ногами у домов, так далеко от неба. Если бы знать, что я нужен и всё не напрасно, кажется, у меня хватило бы сил подняться и наконец-то вернуться домой…

15. 03. 09

@темы: Своё, Рассказ

---

[Ловкий Пройдоха]

***

Позднее время и надо бы лечь,
но разыгравшимся мыслям не спится.
Жизнью проникнута каждая вещь
в доме, и что-то повсюду таится.

Глянешь под стол или глянешь на стул –
всюду мерещатся черти и кошки.
Тени живые стоят на посту,
ведьма кривая сидит на окошке.

Что-то шевелится, что-то скрипит,
в комнатах ходят незваные гости.
Я, словно рыцарь, уставший от битв,
на простыню уложил свои кости.

Верный мой меч полежит в стороне -
всё ж положу его ближе к кровати:
враг подкрадётся, но даже во сне
руки оружье привычно ухватят.

Вспомню, как день безобразно прошёл,
сколько ошибок я сделал в решенье
разных задач. Но и то хорошо,
что голова остаётся на шее.

В жизнь до печали и гнева влюблён,
хоть за свою не отдам и алтына.
Противоречье в сознанье моём:
жизнь хороша, но так часто пустынна.

Ночь. Я не сплю. Размышляю и жду.
Превозмогаю больную усталость.
Выставил душу свою на виду…
Если её хоть немного осталось.

8.03.09

@темы: Своё, Стихотворение

---

[Ловкий Пройдоха]

Моя статья. Рекомендую всем прочитать. Даже если не будете согласны, мне просто важно, чтобы с этим ознакомились.

Крах иерархии

Давно меня что-то толкало и манило написать эту статью-эссе-размышление о своих взглядах на устоявшиеся представления об искусстве. Давно я устно формулировал всё это, общаясь с разными людьми, старался доказать свою точку зрения, мысленно проговаривал про себя. Я шлифовал свою мысль, обрабатывал её, иногда даже сомневался в том, что я прав, временами мне казалось, что я заблуждаюсь, что мои взгляды не дозрели. Сегодня, однако, я решил сесть за стол и собрать свои мысли воедино, нет не в кучу, а в более-менее строгую систему. Сегодня решил, что пора дать моей мысли письменную форму, пустить её к людям. Пусть не соглашаются, отвергают её. Может, я и неправ. Но это то, о чём я думал, то, к чему пришёл. Это моё мнение, в конце концов. И почему бы, собственно, и нет?
Мысль моя начинается с быта и жизни. Да, именно отсюда, потому что, прежде чем иерархия переходит в искусство, она долгое время существует в жизни, «мусолится» тут, обшелушивается, обивается грязными сапогами, прибивается гвоздями к полу, так, что и не выдернешь её из досок, не избавишься от неё и не изживёшь. Итак, начнём с того, что жил-был стереотип. Жил он и был, гулял по умам, пускал корни, проникал в сердца и мнения. И получилось так, что есть в жизни некие люди (а может даже не люди, а абстрактные личности, с которыми мы даже и не знакомы), которых мы условно назовём «авторитетными личностями», «специалистами». Откуда берутся эти авторитеты, одному богу известно. Почему человек начинает считать другого умнее себя, непонятно, наверно, даже ему самому. Ну, шут с ним, если тот человек, мнение которого он считает авторитетным, действительно умён. Но если тот человек на самом деле только умеет казаться умным и знающим? Вот тут уже настоящая беда начинается. Этот авторитет-специалист высшего класса так хорошо вбивает свои идейки в голову доверчивого человека, что собственных мыслей у того не остаётся и на донышке ёмкости, которую принято называть головой. И человек этот уже не пытается сам рассуждать и оценивать свой быт, свою жизнь. Зачем, если рядом есть абстрактный дядя Ваня, крутой авторитет, профессионал высшего уровня, который уже заранее всё рассудил и мнение которого является единственно правильным? Легче спросить у этого специалиста, чем самому стараться мыслить и судить, самому искать истину, а потом «найти и не сдаваться». Дядя Ваня, наш абстрактный специалист окончательно пленил нашего бедолагу, отнял у него волю, нафаршировал его голову своими мыслями, своей системой ценностей, своей иерархией. Но ладно бы у дяди Вани, абстрактного специалиста широкого профиля была своя жизненная философия, были свои мысли. Бывает и похуже. Бывает, что и дяде Ване до этого нафаршировали голову другие добрые люди с фаршированной головой. Цепочка тянется, наверняка, очень далеко и не найти того умного человека, который по-настоящему всё это придумал, и не узнать, что именно он придумал и правильно ли его мысли уяснили себе его верные ученики и последователи…
Тут уже дело плохо, дорогие друзья. Гораздо лучше, когда цепь не такая длинная и можно отыскать, кто за неё привязан.
Существуют авторитеты в быту, жизни. Понятие авторитета и иерархии тесно связано с понятием о стереотипах и о замороженном, застывшем суждении, которое могло быть верным, а могло и не быть. Нет, понятие «учитель» здесь вряд ли подходит, т.к. хороший учитель не занимается фаршированием наших голов, а даёт нам возможность познавать мир через призму собственного мнения. Учитель не навязывает нам свои ценности, какими бы хорошими они ему ни казались. Авторитет же навязывает. Или же его мнение (если это был действительно умный авторитет) навязывается нам другими. Учителя могут сделать авторитетом, но тогда он перестаёт быть по-настоящему учителем.
Необходимо отметить, что понятие «авторитет», используется мною не в общепринятом смысле и понимается так в пределах данного эссе и в пределах моей эстетики соответственно. Быть может, стоило бы больше времени уделить объяснению этого термина, но меня сейчас гораздо больше интересует понятие «иерархия» и пора бы уже наконец перейти к объяснению этого явления в искусстве.
Итак, как в жизни существует авторитет дяди Вани, грозно висящего над нами, так же и в искусстве есть свои дяди Вани. Сами ли они ими стали или кто-то сделал их такими – бог весть, да оно и не важно. Главное, что иерархией ценностей в искусстве проникнуто всё с пола до потолка. Каждая сфера искусства воспринимается нами во всей красе этой самой иерархии. С этим я сталкиваюсь повседневно, с этим невозможно спорить и бороться, я могу лишь это отметить и об этом написать.
Почему-то кто-то умный решил, что есть жанры, которые должны стоять выше других (?!). Да-да, представьте себе. Классицисты решили, что трагедия повыше комедии будет и писать её надобно в высоком-превысоком «штиле», а то некрасиво получится. Придумали они это не сами, привезли прямиком из древней Греции, которая для них почему-то стала идеалом и сущность искусства которой они не совсем поняли. У классицистов было всё чётко разграничено: что считать хорошим, что средним, а что плохим. Для всего уже существуют готовые рамки, остаётся только втиснуться в них. Но забудем о классицистах, искусство вырвалось из их рамок, да и у них не всё так плохо было, откровенно говоря. Нельзя назвать их идеи однозначно отрицательными.
Искусство, вроде как, развивалось, развивалось, эволюционировало, смешивало, ломало, «сбрасывало с пароходов», однако же, друзья мои, иерархия жива и по сей день. Её смерть, её крах не предвидятся в скором времени. Неправда, скажете вы? Станете приводить примеры? Ну что ж, давайте разбираться.
Читаем книгу, и раскрывается она перед нами, как матрёшка. Для начала на голове самой большой и толстой матрёшки, прямиком на лбу, аккуратно нацарапано имя автора. Считываем-интерпретируем: Вася Клюшкин. Нет, такого автора мы не знаем. Нет, он не классик. Нет, он не гений (ведь он же не классик, верно?). Что от него ожидать? Можно ожидать многого, но после классики он нас ничем не удивит, лучше ему не написать, да и с нашими классиками он не сравнится, как бы не пыжился: выше головы не прыгнешь. Сколько Вася не старайся, останешься, друг мой, ясное солнышко, позади классиков. Да это ещё в лучшем случае.
Матрёшка вторая: жанр. У нас существует чёткое представление, какой жанр самый умный, серьёзный и главный. Откуда это представление? Отталкиваемся от авторитетов-классиков или от авторитетов-литературоведов, для которых часто история литературы закончилась 19 веком (в лучшем случае двадцатым; в двадцать первом литература сравнивается с больным, который если и не умер, то вот-вот умрёт, его уже причастили, приготовили ему все похоронные принадлежности, даже назначили день и час похорон и поделили наследство, впрочем, весьма небогатое). Итак, ориентируясь на классику, вычисляем самые «умные» и «серьёзные» жанры. (Остальные жанры явно стоят ниже.) Попадёт у нас туда пускай психологический роман Достоевского. Посмотрим, что за вторая матрёшка у нас. Фантастика? Или, не дай бог, приключения или ужасы? Приписываем автору минус 50 баллов за то, что он не уважает Фёдора Михайловича и пишет не в том жанре. Читаем дальше.
Третья матрёшка: художественный метод. Надо отметить, что порядок расположения матрёшек в некоторых местах нашей классификации достаточно условный. Читатель может сканировать информацию и в другом порядке, а чаще он воспринимает всю эту информацию в целом, происходит как бы мгновенный взрыв понимания (коррекция оценки, установка направления). Как часто я слышал из уст очень умных людей (действительно умных, которых я искренне уважаю и ценю), что ведущий метод, главный метод, наилучший метод есть реализм. Все же остальные методы проиграли ему, будто бы, в истории развития литературы. Не знаю, когда у методов состоялся поединок, кто судил и кто за этим наблюдал, но для меня превосходство реализма вовсе не очевидно. Как не очевидно для меня, что какой-то жанр может быть выше другого, если это не жанр бульварного романа (пусть это будет моя уступка иерархии). Однако же, люди верят в подобную чепуху. Психологический роман, реалистический роман или же стихи в реалистическом методе для них гораздо лучше романтических произведений, фантастических произведений (да, фантастику почему-то к реализму никак не хотят относить, увы и ах). Так что нашему бедному Клюшкину ещё минус двадцать баллов за неверный метод, т.к. у нас есть уже единственно правильный.
Четвёртая матрёшка: авторский стиль. Чёткая стилевая иерархия в какой-то степени изжила себя, сами классицисты её стали расшатывать, но пережитки её всё же остаются и по сей день. Полностью отвергать иерархию в сочетании стилей, связи стиля с жанром произведения никто не собирается (даже я). Но когда автору говорят, что он смешивает разные стили, в одно произведение лепит и то, и другое, и третье, а на самом деле вполне понятно, что автор так и задумывал, что это отвечает его эстетике – это, товарищи, уже плохо. Нужно уметь понимать, где автор не владеет стилевыми средствами, а где он ими настолько владеет, что позволяет себе выйти за грани устоявшихся воззрений, уходит за пределы иерархии. Автор может в одном произведении и разные жанры смешивать – его воля. Незачем его за это осуждать, если у него это здорово получается. Однако некоторые читатели (или критики?) не хотят разбираться в таких тонкостях и поспешно отбрасывают книгу, не дочитав до конца (что, может, и лучше для автора), или же (в худшем случае) дорогого Василия Клюшкина такими словами характеризуют, что услышь он это, ему, может, и жить не захочется, не то, что писать.
Матрёшка пятая. Самая маленькая. То, что осталось от автора.
По мере открывания матрёшек, приписывания автору различных долгов, мы отрезаем от автора по кусочку (операция на живой плоти). Ко времени торжественного открытия последней матрёшки (разрезание ленточки, шампанское - все дела), большая часть автора уже отрезана, не воспринята, не понята, не признана. Мы дочитали книгу, закрыли её и отложили в сторону. Составили впечатление об авторе. Вот она – последняя матрёшка. Ядро этой системы. То, что осталось от автора. Хороша книга? Как вам на вкус? Ну, если хватило сил прочитать до конца, если читали не с совсем уж явным отвращением, можно понять, что всё-таки автор не так плох, но, конечно, «это уже не то, что было раньше. Это не классик, не гений, не талант, не Фёдор Михайлович, и др., и пр. Но ведь в эпоху современного кризиса искусства и приближения конца света и это сгодится». Достаточно хорошая оценка, нужно сказать, ведь молодой талантливый автор, не раскрученный, никем не признанный, не так часто и такую оценку у читателя, объевшегося авторитетными суждениями, получит. Да, вдохновляет для дальнейшего творчества. Прямо крылья за спиной вырастают. Та-а-ак писать хочется, сейчас бы ручку, лист бумаги и… И ничего. Никаких крыльев. Никакого вдохновения. Вы убили автора, господин читатель, вы обрезали ему крылышки, чётко установив в своей иерархии его место в заднем ряду толпы гениев, талантов и прочих, задвинув его книгу за книги классиков, забыв о ней.
Иерархия съела наш мозг, иерархия сковала нас и мешает нам ценить прекрасное во всех областях, жанрах и видах искусства. Ужасы в кино никогда не сравнятся с драмой, с так называемыми «серьёзными» фильмами? Есть кино серьёзное и развлекательное, есть массовая культура (для «быдла»), а есть элитарная? Кино, литература, в целом искусство – везде своя иерархия, везде свои матрёшки, стереотипы. Мы читаем сетевую поэзию, не рассчитывая найти то, что нас действительно восхитит и очарует, заставит плакать или смеяться до слёз. Мы не видим, что наши классики-небожители, чей авторитет бесконечно непререкаем, при жизни были такими же простыми людьми, как и молодые авторы сегодняшних дней. Да, поставили на них клеймо: ты не классик, ты не гений, ты не талант, писать может только ребёнок-индиго, вундеркинд и профессор литературы в маленьком теле. И радуются: как мы всё правильно сделали, как хорошо придумали, какая у нас устойчивая иерархия.
А правы они лишь в том, что иерархия действительно устойчивая и её не изжить, не разрушить. А если и разрушить, получишь только новую иерархию. Наше мышление иерархично, мы любим градации с возрастанием. Книги, фильмы мы любим расставлять в соответствии с талантом их создателей, который кто-то когда-то раз и навсегда определил неизвестным способом (череп, что ли, вскрывали?).
А я говорю, что для меня несерьёзное не менее серьёзно, чем серьёзное, что для меня «глубина» - критерий ложный и надуманный, что для меня ужасы, комедия, фантастика ничем не хуже всего остального. И «Звёздные войны» я поставлю рядом с «Седьмой печатью» Бергмана, «Назад в будущее» рядом с «Андреем Рублёвым», «Невероятного Халка» рядом с «Открой глаза» и буду этим гордиться и считать, что я сделал правильно. Молодые талантливые авторы, становитесь рядом с Толстыми, Достоевскими, Пушкиными и всеми теми, кто действительно силён и хорош, но кто никогда не написал бы так, как пишете вы. Довольно вас третировали и задвигали в зад. Я объявляю амнистию. Всем жанрам, которые по своим художественным ценностям, выходящим из самого произведения, а не связанным с внешним миром, с чьей-либо идеологией, достойны существовать и называться замечательными, я посылаю привет. Я не могу убить иерархию в сознании других людей, но я убил иерархию в своём собственном сознании. Как можно сравнивать бессмыслицы Эдварда Лира и стихи Пушкина и говорить, что Лир не такой талантливый, как он, потому что он, видите ли, пишет не так? А почему бы лучше Пушкина не обвинить, что он не Лир? А почему современного автора нужно обвинять, что он не Пушкин, а не наоборот? Всё это глупо. Нельзя выстраивать писателей в ряд по старшинству. Особенно писателей, которые работают в разных жанрах и направлениях. Нечего всем навязывать так называемую «глубину», обвинять в отсутствии какой-то «великой идеи», «большой» темы. Это сто раз глупо. Автор хорош именно тем, что он не похож на других, что он добился успеха именно по-своему, а не как классики, не как авторитеты. Специалисты-любители, не имеющие орденов и наград, но чувствующие и думающие лучше и больше, чем специалисты-профессионалы, есть те же самые специалисты, ничем не хуже их, а иногда даже и лучше. Довольно иерархия разъедала мозг читателей. Пора бы и опомниться. Нужна новая эстетика, нечего жить прошлым. Я открыт сегодняшнему дню и будущему. Оставим иерархию нравственных ценностей, я за неё, но эстетическую иерархию, мешающую жить молодым авторам, да и не только авторам, а вообще людям, пора уничтожить.
Молодым авторам я отдаю предпочтение, они, а не литературные авторитеты, на которых навели «хрестоматийный глянец», наше будущее. Путь всем жанрам в моём сознании свободен. Если короблю творчества нужно море, оно есть в моём разуме, в моём сердце…
Ну что ж, я сказал своё, бросайтесь в меня камнями и плюйтесь в лицо, судите и порицайте, но я знаю, что кто-то среди вас меня поймёт и поддержит, у кого-то что-то откликнется в душе, а может, молодой автор оценит и поблагодарит меня за то скромное нечто, что я подарил ему, чтобы он наконец смог поверить в собственные силы.

2. 03.09

@темы: Эссе, Своё, Размышление

---

Юсовской идее

[(Домовой)]

Я не то, чтобы нищий,
Но добра не считал.
Мы чего-то все ищем,
Ты же мне - не чета!

Ты сидишь на обозе,
Здесь хоромы и шик,
Но натравливать борзых
На весь мир не спеши!

Я не то, чтобы воин,
Все охочи до драк,
Но по собственной воле
Говорю: "Ты мне враг!"

Ухмыльнешься оскалом -
Вот, мол, дружбе конец.
Но я знаю, настало
Время плавить свинец.

Я влюблен до упаду
В неземную красу.
Этих чувств канонаду
Непременно спасу!

Ты же прячешься в нише,
Там, где тьма и разврат.
Ты цитируешь Ницше
И любой чужой - враг.

Прячешь морду за маской
И величье свобод
Насаждаешь ты наспех,
Всех беря в оборот.

Но обломятся зубы
От великой страны,
Ведь хозяева судеб
Это все ещё мы!

@темы: Своё, Размышление, На критику, Это личное, Стихотворение

---

[ani-v-ata]

---

Дождливый февраль

[Аргентина]

Не надо в платочек плакать,
И жаловаться на насморк!
Вот видишь: на улице слякоть
- весна идет…А ты плакса!
Вода доберется до кожи…
Мне холодно! Успокойся!
Вокруг хорошо все же!
Малыш, улыбнись солнцем.
Придется одалживать зонтик
У старой уже Мери Поппинс…
«Пиносолом» закапаю носик
Тебе, небо! Сейчас не осень!

@темы: На критику

---

[Ловкий Пройдоха]

Изредка, наверно, для того, чтобы вспомнить зачем я создал сообщество, захожу на сообщества другие. Обычно ужасает то, что я там вижу. И эти глупые правила размещения стихотворений и эта абсолютно чудовищная, неумелая критика творений, когда критик считает себя вправе советовать автору, творцу (!), как нужно писать, что тут нужно исправить, как бы он, критик, написал бы на месте автора. Как будто творчество происходит не по вдохновению, а по желанию, как будто это ремесло, техника и ничего больше, будто можно достичь какого-то идеала, удовлетворяющего всех. Бред, бред и ещё раз бред.
Не рекомендую нашим сообщникам доверять такой критике, не советую идти к этим равнодушным, объевшимся людям, которые считают себя достойными судить других, сидя на воображаемом троне, с "учёным видом знатока". Считайте меня сплетником и кем угодно ещё, но мне всё это не нравится. Наше сообщество - это нечто другое, это совсем другая концепция художественного мира. Да, и мы ругаем за ляпы, слюнявости, неточности и пр., пр. Но боже упаси, никогда не возьмусь говорить автору о том, как ДОЛЖНО выглядеть ЕГО произведение. Я ещё не окончательно выжил из ума. Что бы я о себе ни думал, каким бы гением себя не считал, я не думаю, что знаю лучше автора, как должно его произведение выглядеть. И никогда я не позволю на этом сообществе укорениться каким-то дурацким шаблонам, пустым формам, никому не нужным и отнимающим лишнее время.
У нас с вами достаточно неформальная беседа, я хочу быть вам другом, а не вашим судьёй. Хочется быть лучше для вас, больше знать, больше уметь, быть более интересным.

@темы: Размышление

---

[Ловкий Пройдоха]

* * *

С. Преображенскому

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

1961

Евгений Евтушенко

@темы: Цитата, Стихотворение

---

[Ловкий Пройдоха]

***

Для тебя я сегодня пишу,
в полутьме укрываясь домашней,
представляя, что спрятался в башне,
где не слышится уличный шум,

где всё мирно и тихо - мы лишь
продолжаем беседу всё ту же.
Где-то там, за стеной – место стуже,
но тепло в моём сердце, малыш.

По ступеням спускаются дни
на тележке скрипучей и старой,
на дорогах гремят стеклотарой…
В странной грусти меня не вини.

Я сегодня какой-то такой…
Ну, ты знаешь, как это бывает…
Но улыбка надёжно скрывает
все сомненья, и в море – покой.

Для тебя всё могу вновь создать,
изменить всё способен и волен,
для тебя я волшебник и воин,
путеводные нить и звезда.

Для тебя я сегодня пишу…
Пусть задумчив не в меру и грустен,
в эту башню плохое не пустим,
за стеною – и стужа, и шум.

18.02.09

@темы: Своё, Стихотворение

---

[.петрова]

Разбивай память враз на части мелкие,
Так она побыстрее растает.
Я смогу позабыть все словечки резкие,
И опять стану очень простая.
Только знаешь: зачем всё опять упрощать?
Может, снова в "да-нет" поиграем?
Время склеим в часы, обратим его вспять,
Счастье сделаем адом и раем.
Мне не хочется просто, мне нужно сложней,
Чтоб, от счастья крича, задыхаться,
Чтоб ломать себе пальцы, не думать о ней,
Чтоб сорваться...вернуться...взорваться!

---

[Торвальд_Вайтвульфович]

написал как то возвращаясь ночью из другого города с друзьями было написано после 2 суток без сна в чем смысл стиха не знаю но мне нравится и интересует стороннее мнение

Орда

Мрак ночи приманит нас ветром
Луна поманит рукой
мы зальёмся дьявольским смехом
будем жить как завещал нам Другой
Наш хозяин велик он всемогущ
он проворен и ловок
он как дым вездесущ
не удасться уйти не удасться сбежать
каждого сможем себе мы забрать
Ваши души тела отдадим мы ему
недостанутся больше они никому
и восполнят они наши ряды
НИКОМУ не уйти от нашей орды

---

[ш&л]

Мой рассказ. Интересны любые мнения и конструктивная критика.

Читать

В конце девятнадцатого столетия в одном туманном и сером городе произошло убийство, отличавшееся тем, что полиция, не могла даже предположить причину, по которой оно было совершено. Была убита молодая девушка дивной красоты, у нее были вырваны глаза. Она не была не изнасилована, не ограблена. Всю ночь она лежала в темном переулке, истекая кровью, и утром ее нашли бездыханную с лицом, обезображенным страданиями и залитым запекшейся кровью. Убийца так и не был найден, и ровно через год в тот же час и в том же городе было совершено новое убийство. Опять была убита молодая девушка и вновь она лишилась только глаз. Жертв объединяло лишь то, что глаза у обеих были изумрудно-зеленого цвета.
С тех пор на протяжении более чем двадцати лет раз в год в один и тот же день какой-нибудь ранний прохожий обнаруживал на улице убитую девушку с вырванными глазами, пугающую сочетанием изысканной красоты и уродства злодейства, совершенного над ней. Но никто не придавал особенного значения этим убийствам, так как в городе ежедневно происходило множество преступлений. Только один уважаемый мужчина не мог спать спокойно, с тех пор как произошло первое преступление.
У него была молодая дочь, Изабелла, с изумрудными глазами, которая с каждым годом становилась прекрасней и прекрасней. И он старался не выпускать ее из дома, но разве это возможно? У нее появился жених, который любил ее больше жизни. Отец девушки хотел, чтобы они скорее поженились и уехали как можно дальше от этого города.
Однажды, в день, когда в очередной раз прошел ровно год со времени последнего убийства, Изабелла возвращалась со своим женихом домой с приема, но повозка сломалась, и жених, несмотря на категоричный запрет отца, предложил Изабелле дойти до дома пешком, и она согласилась. Увлеченные друг другом они повернули не туда и заблудились.
Уже стемнело, и светили фонари, но в том месте, где влюбленные шли по переулку, ограниченному двумя домами, не было фонаря. Вдруг из-за угла вышел человек в черном плаще, казавшийся огромным. Жених Изабеллы похолодел от дурного предчувствия, и крепче сжав руку Изабеллы, проклинал себя за легкомысленность. Ни одно окно не выходило на улицу, где они шли, и не было ни одного прохожего. Жених Изабеллы пытался убедить себя, что все в порядке, но его сердце билось неумолимо быстрее с каждым шагом, на ладонях выступил пот и он пошел быстрее, увлекая Изабеллу за собой навстречу пугающему незнакомцу. Незнакомец тоже ускорил шаг, и чем лучше могли его рассмотреть Изабелла со своим спутником, тем надежнее их сковывал ледяной ужас. Мужчина, шедший им навстречу, скрывал под грязным старым черным плащом огромный горб, все лицо его было в язвах, шрамах и струпьях, но самыми страшными были глаза: безумные, красные, безостановочно вращающиеся и носящие на себе отпечаток бесконечных страданий. На ходу это подобие человека вытаскивало медицинское лезвие, не отрывая взгляда от лица Изабеллы. Жених Изабеллы, который был не в силах более идти, остановился и загородил собой Изабеллу, держа ее за собой обеими руками, как будто надеясь, что ему удастся ее сохранить, если он будет ее держать.
В считанные секунды с нечеловеческой силой незнакомец схватил жениха Изабеллы за руку, раздробив кость, и ударил его о стену, молодой человек, ударившись о влажный кирпич, сполз на землю, оставив на стене следы крови от разбитого лица, чудовище вырвало у Изабеллы глаза и, та без звука, как кукла, упала на колени. Молодой человек встал, но тут же, протянув руки к своей невесте, упал рядом лицом вниз, он не мог выдохнуть, и ему казалось, что никогда больше не сможет.
Чудовище взирало на вырванные глаза как на сокровище, и тут с его спины упал плащ и обнажил не горб, а девушку, пришитую к нему. Пришита она была так, что в иных местах невозможно было различить, где ее кожа, а где кожа мужчины, к которому она была пришита. Они были одеты в какое-то грязное тряпье, и являлись единым организмом. И девушка, пришитая к чудовищу, была бы одной из самых прекрасных на земле, если бы не пустые глазницы, обрамленные давно запекшейся кровью. На мгновение в лице чудовища мелькнуло что-то человеческое, когда он взирал на вырванные у Изабеллы сокровища.
И вернувшись на много лет назад, во время, когда ровно через год должно было произойти первое убийство зеленоглазой девушки, можно увидеть с трудом узнаваемое лицо этого монстра, которое тогда принадлежало молодому человеку. Это был успешный молодой хирург, красивый, как ангел, с серьезным и немного суровым лицом. Он стоит в комнате своей молодой жены, в которой можно узнать девушку, пришитую к монстру; но в момент, в который мы ее видим, она сидит на кровати в вечернем платье и на ее лице сияют глаза точь-в-точь как у Изабеллы. Ее молодой муж ей что-то серьезно говорит, и она плачет, закрывая прекрасное лицо руками. Молодой хирург злится и выбегает из комнаты. Когда-то давно они собирались в театр и поссорились из-за какой-то глупости, и молодой хирург, вспылив вместо того, чтобы пойти в театр с любимой женой пошел заливать обиды спиртным.
Уже глубокой ночью, слегка пьяный, он возвращается домой, испытывая муки совести за то, что так поступил с женой. Открыв дверь своего дома, он сразу понимает, что что-то не так. И с замершим сердцем дойдя до гостиной, он видит, что там стоят двое его преданных слуг, которые служили еще его отцу, умершему не так давно. Стоят они около его жены, которая лежит на ковре. Он мгновенно подбегает к жене, протрезвевший от страха, и видит, что она умирает, потому что у нее вырваны глаза, и она ранена в живот. Обезумевший от горя, врач рвет волосы на голове, мечась по дому. Его взгляд падает на хирургические инструменты. Ему удается, соединив поврежденные органы своей жены со своими здоровыми через надрезы в спине, поддерживать в ней жизнь. Так они стали единым целым. С тех пор двери его дома закрылись навсегда для всех людей, и никто никогда не узнал о том, что случилось в его доме. Врач совершенно потерял человеческий облик, и в его безумии все потеряло для него смысл кроме потерянных глаз жены, поискам которых он посвятил свою жизнь, он окончательно превратился в монстра, раз в год выходя вечером на улицу и вырывая глаза напоминавшие ему глаза жены.
В ночь, когда он поссорился с женой, их дом ограбили. Слуги спали, только жена не спала – ждала своего мужа. Она увидела грабителей; они убили ее, вырвали ей глаза и унесли их с собой, потому что в то время были популярны теории о том, что у умерших остается на глазах изображение последнего, что они видели. Еще грабители сорвали у нее с шеи драгоценное ожерелье с изумрудом. Один из грабителей придя домой подарил это ожерелье своей беременной жене, которая через несколько месяцев родила дочь, которую назвали Изабеллой.
Монстр вложил вырванные у Изабеллы глаза в пустые глазницы девушки, пришитой к своей спине, и эти глаза встали в глазницы, как будто всегда там и находились. По щеке девушки покатилась слеза.
Наутро в первых тусклых лучах солнца на грязной серой улице блестел изумруд на груди мертвой Изабеллы, взиравшей пустыми глазницами в серое небо, а у нее в ногах лежал ее жених, которому тоже не удалось пережить эту ночь, потому что его сердце остановилось вместе с сердцем Изабеллы.

@темы: Своё, Мнение, На критику, Рассказ

---

[Торвальд_Вайтвульфович]

Может быть и не в тему совсем НООООО :


ПОХДРАВЛЯЮ ВСЕХ В ПЯТНИЦЕЙ 13 )))))

может быть это и не красный день календаря но таки это мой профессиональный празднегггг Г )))

---

Очень уж красиво

[Ловкий Пройдоха]

И БУДЕТ ВСКОРЕ...

И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой, в Россию...
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива...

И будет праздник... большой, большой,
Каких и не было, пожалуй,
С тех пор, как создан весь шар земной,
Такой смешной и обветшалый...

И ты прошепчешь: "Мы не во сне?.."
Тебя со смехом ущипну я
И зарыдаю, молясь весне
И землю русскую целуя!

Игорь Северянин

@темы: Любимые стихи, Цитата

---

Букет

[(Домовой)]

Обними посильней, поцелуй, -
Вот, я снова окован пожаром.
Ты ведь знаешь, тебя обожаю,
Яркий цвет, среди всех этих лун.

Подарю тебе счастья букет.
Не из роз или астр - всякой хляби,
Подарю я букет астролябий,
В нем играет любовный оркестр.

@темы: Своё, Стихотворение

---

актуальное)

[.петрова]

Это середина февраля,
Время сотой доли миллиметра,
Время, когда чуть уставшим ветром
Веет в сердце, злясь и веселя.
Это ещё юная весна
Тлеет сигаретой из окошка,
Лунный свет крадётся жёлтой кошкой
Сквозь квадраты утреннего сна.
Это время крика птичьих стай,
Поцелуев, авитаминоза,
Робкого последнего мороза,
И неясных, нераскрытых тайн.

---

Не в тебе ли Мадонну узнал Рафаэль?

[(Домовой)]

Я смотрю на тебя – вот бы мне акварель,
Не художник, увы, даже кисть не держал.
Не в тебе ли Мадонну узнал Рафаэль?
Не с тебя ли ночами да Винчи писал?
Белокурые косы и ровный пробор,
В каждой линии – свет, а в глазах – доброта.
Как румянец ложится на кожи фарфор!
Неужели ко мне ты спустилась с холста?
Я поэт ведь не очень и не музыкант,
Но желаньем творить переполнена грудь!

Лишь любовь в человеке раскроет талант,
Потому что она – вдохновения суть.

Анна Бондарева

@темы: Любимые стихи

---

Одна на миллион

[(Домовой)]

Одна на миллион,
Да, я везучий.
Нам быть с тобой вдвоем –
По нраву участь

Перекричать судьбу
И прыгнуть в омут
Скажу я только: «Будь
Моей женою!».

Ты тихо скажешь: «Да!»
И улыбнешься.
Нас окружит вода,
Кольцо сомкнется

На пальце, на века
Держаться будет.
Люблю тебя я как
Не любят люди!

Души моей порыв
Взошел из ниши.
Я воспарил, орлы
Летают ниже.

Им тоже не понять -
Какое счастье,
Ведь любишь ты меня.
Целуешь часто.

Тобою окрылен.
Огонь под кожей.
Любимая, Алён,
С тобой я ожил.

@темы: Своё, Стихотворение

---

От тебя я завишу

[(Домовой)]

От тебя я завишу.
Ты - наркотик, ты - жизнь.
Эти новые вирши
Для тебя я сложил.

Отразить не пытаюсь,
Как тебя я люблю.
Ты ж такая крутая,
Как сырочек Дор Блю.

Для меня отраженье
Всех эмоций и чувств -
Те слова, что сраженный
Я тебе прошепчу.

Под катком твоих глазок
Я раздавлен в момент.
Я решился и разом,
Сердце как аргумент,

Предложил - вот задаток,
Я тебя обниму.
Все важнейшие даты
Встретим вместе, в плену

Наших высших эмоций,
что концертом звучат.
И оценит нас Моцарт -
Своенравную часть

Этой книги великой
Под названием жизнь,
В ней один светлоликий
Эти вирши сложил.

@темы: Своё, Стихотворение