[Ловкий Пройдоха]

***

Глухими тропами, среди густой травы,
Уйду бродить я голубыми вечерами;
Коснётся ветер непокрытой головы,
И свежесть чувствовать я буду под ногами.
Мне бесконечная любовь наполнит грудь.
Не буду я молчать и все слова забуду.
Я, как цыган, уйду - всё дальше, дальше в путь!
И словно с женщиной, с Природой счастлив буду.

Артюр Рембо

@темы: Цитата, Стихотворение

---

[Ева Браун.]

начало здесь

 

 

 

Сегодняшним утром Пиноккио опять куда-то исчез. Все с ног сбились, пытаясь отыскать несчастное дитя, и даже его невеста, десятилетняя Рей Банши, отказалась от еды до тех пор, пока не найдут будущего мужа.
-Рей, - говорю я ей, - Эта зависимость тебе на пользу не пойдет. Неужели, ты и вправду его любишь?
-Арлекино, ах, Арлекино, как тебе понять… Разве ты когда-нибудь любил? Разве хоть одна девушка заставляла тебя плакать? – она заламывает маленькие ручки и с надеждой смотрит на меня. Но я молчу, и мадмуазель Банши вздыхает: - Вот и не надо учить меня жить. Через полгода мы с Пиноккио поженимся… и я буду во всем зависима от него. Так какая разница, сейчас или потом? Все равно у меня ничего больше не будет…
Маленькая белая девочка, заливаясь краской, тихонько заплакала. Я положил ей руку на плечо, но она отталкивает ее и лепечет: «Уходи…»
-Женщина не должна стыдиться своих слез.
Я думал, что эта красивая фраза поднимет ей настроение, но мои ожидания не оправдались, и я услышал новый вопрос, включающий в себя сотню сомнений и надежд:
-Ты считаешь меня женщиной?
Я не знаю, что и ответить, поэтому молчу и отворачиваюсь, чтобы не видеть ее собачьего взгляда.
-Ну? Считаешь?
Я очень стараюсь не рассмеяться.
Рей закусывает губы:
-Уходи отсюда, грубый шут! – и заваливается прямо на пол в рыданьях.
Я говорю «Рей», я говорю «не плачь» и пытаюсь успокоить этого буйного ребенка, но она только царапается и шипит сквозь зубы «ненавижу мужчин!». В дверях уже появляется прислуга, с интересом наблюдает за происходящим, и кто-то шепчет: «Он опять довел Рей Банши».
Но она сама по себе такая нервная, поверьте!
-Что вы опять устроили? – в комнату вваливается ИИ, а за ним две пухлые нянечки-наседки, которые тут же бросаются к девчонке. ИИ тычет в меня пальцем: - Если я еще раз увижу, как она плачет из-за тебя, ты у меня палкой схлопочешь, – Оборачивается к толпе служанок, махает им рукой, мол, уходите. Вновь смотрит на меня: - По заду.
Я хотел было оправдаться, но Рей снова переключает все внимание на себя: бьющаяся в ласковых руках нянек, она забыла закрыть рот, и поэтому ее рев не умолкает ни на секунду и становится все пронзительней, а из уголка рта тянется блестящая ниточка слюны.
ИИ закрывает рукой лицо, а я обращаюсь к ней:
-Мы с тобой сегодня же пойдем искать Пиноккио! Вместе! – ИИ вытаскивает меня из комнаты, мешая говорить. – Рей, жди меня!
В коридоре, уже в тишине и в спокойствии, ИИ поучает:
-Не подходи к ней. Она нежная девочка. Еще раз увижу такое – отправлю на позорную площадь.
-Она же чудо!
-Ранимое…
-А что насчет Пиноккио?
ИИ озирается по сторонам и шепчет мне на ухо:
-Пойдем, в кабинете все объясню.
В его глазах мелькает недюжая серьезность, что даже я проникаюсь моментом и также таинственно шепчу в ответ:
-Пошли, пока никто не видит…
Он с отвращением на меня смотрит.
Впрочем, ИИ на всех так смотрит. Даже на Пиноккио.

-Итак?
-Что ты сам можешь рассказть о Пиноккио?
Я разочарованно развожу руками:
-Мы, что ли, в шарады собрались играть?
-Нет, - ИИ улыбается и, отхлебнув чая, объясняет: – Просто будет лучше, если в борьбе против врага мы будем доверять друг другу.
Ну ничего себе! Я прищуриваюсь и спокойненько так говорю:
-Как-то сильно сказано…
ИИ улыбается еще шире:
-Да-да-да, ты прав, малыш. Не враг он нам, а помеха.
-Вам, а не нам, - каждое местоимение сказано с ударением, чтобы он понял, где допустил ошибку.
-Повыеживайся еще, давай, я жду! – он смеется. Потом умолкает, смотрит на меня, и опять из его груди вырываются бульканья, обозначающие радость этого озлобленного на весь мир мужчины. – Мы оба не в своей тарелке, идиот! Тебя не убили по счастливой случайности.
-Но, все равно, я моложе вас…
-Послушай, осел, - ИИ тычет пальцем в середину стола: -Под тронным залом находится огромная, глубокая пещера. Вот… - он очерчивает круг, а потом проводит невидимую линию в мою сторону: - А здесь вход в эту пещеру, прямо под нами, под этой комнатой. Отсюда до туда, - проводит пальцем обратно к центру стола, - по прямой идет широкая лестница из красного камня, круто идущая вниз, до этой самой огромной пещеры.
-Зачем?
-Тех взрослых, кого не убьют до свадьбы короля и королевы, просто сгонят туда, - И вдруг смотрит на меня печальными глазами. – Ладно я-то, а тебя жалко… Совсем не пожил еще…
Мне, честно, не верится в такое проявление любви, поэтому я его игнорирую.
-Так где же Пино?
ИИ показывает пальцем вниз, опускает глаза и любуется ярким восточным ковром, устилающим холодные полы этой строгой комнаты. И я рассматриваю причудливые узоры: каждый в них увидит то, что захочет. Красные, желтые и зеленые пятна в форме роя бабочек или переплетенных цветов, а может даже запутанных артерий и человеческих сердец? Я сажусь на пол, среди золотых, синих и зеленых выбираю ярко-красное сердце и прижимаюсь к нему щекой: мне слышно, как оно бьется. ИИ поднимает мое бренное тело , но я снова и снова падаю в объятия разноцветных людских сердец.
«Хватит!» - шепчет он, запыхавшись.
Нас с Пиноккио разделяют толстый слой камня и земли, но даже сейчас я с легкостью представляю, как он, широко раскрыв черные глаза, идет по пустынному бескрайнему залу и уже почти вживую видит свою мечту: мир без взрослых.
-ИИ, как звали Пино до этого? – я все-таки поднимаюсь и зачем-то снова сажусь пить чай.
ИИ морщится:
-Называй меня по имени, дубина, а не своими идиотскими прозвищами, - и молчит, будто не слышал вопроса. И это называется доверительные отношения? Поскольку я по-прежнему не свожу с него глаз, он раздраженно кричит: - Да не знаю я как! Иди уже отсюда, - и плещет мне в лицо чаем.
Вытерев лицо рукавом, выхожу гордой походкой, а ИИ провожает меня злым взглядом:
- Только зря все рассказал.


После обеда, как и пообещав, я беру Рей Банши «на поиски». Мы ходили в маленькую рощу, по тихим и темным аллеям, и девчонка очень быстро забыла о проблемах: я пел ей красивые песни, а она собирала цветы в подарок будущему мужу. Самое смешное, что за нами следил Карл, ее ровесник и ревнивый лучший друг… Какие же страсти кипят в душах этих десятилетних детей!
-Спой еще раз про шута и королеву… - Рей заискивающе улыбается, как и всякая девочка, она любит все, что, пусть и косвенно, может касаться ее любовных дел.
-Это такая грустная песня, милая Рей… Мне тяжело ее петь.
Она забирается на скамейку: теперь ей не надо задирать голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
-Пожалуйста.
И я пою. Когда доходит до того момента, где разгневанный король убивает шута, Рей разжимает руки, и цветы медленно разлетаются вокруг. Какое-то мгновенье она молчит и вдруг всплескивает руками:
-Какая я непутевая!
-Все нормально, в саду тебе соберут цветы гораздо красивее этих…
Но она уже на коленях ползает по земле:
-Я должна найти все, чтобы ни один цветок не умер зря.
Это я могу спокойно смотреть на старания девочки, а Карл не может. Он уже тут как тут: заботливо подает Рей руку и говорит что-то вроде «я тут рядом гулял, я сам все подниму».
Я ему говорю:
-Ты как шайтан, из неоткуда! – это чтобы он понял, что я его давно приметил.
-Я просто увидел, что вы куда-то пошли. А меня забыли позвать…
-Мы тебя не забыли позвать, - это я, конечно, так сказал.
-Ой, мы просто пошли искать Пиноккио! – так, конечно же, сказала Рей.
Карл сухо улыбается. Про цветы он уже и думать забыл, впрочем, как и Рей. И тогда я повел их тайными дорожками к старому фонтану. Для детей это стало целым приключением: Рей запиналась на каждой коряге, а Карл испугано говорил: «Я наступил в какашку…» Я думаю, ходить по необхоженным тропинкам им пойдет на пользу… Может поймут, что жизнь как дороги: не всегда ровные и приятные.
В-общем, Пино мы так и не нашли. И не удивительно: пока мы любовались синим небом и красными цветами, он спускался по лестнице из камня цвета крови и созерцал будущую тюрьму человечества.
Вечером в своей комнате я застал Бутылку и Аглую. Бутылке восемнадцать лет, но он врет, что ему четырнадцать… И хотя выглядит этот мальчик на все двадцать, ему почему-то верят. Алисе наши страдания еще незнакомы, потому что ей только-только исполнилось четырнадцать.
-Пришел мой боевой конь! – кричит Алиса.
А Бутылка спрашивает:
-Ты чего такой замученный?
Я падаю в постель и вздыхаю:
-Жизнь тяжела и печальна.
Не важно, что я не могу быть тем, кем хочу… Важно то, что мой друг попал в беду, и я никак не могу помочь! Почему он хочет всех загнать в темные пещеры? Откуда такая злость? Что с ним произошло за эти три года?..
И, хотя мое лицо выражает только абсолютную усталость, Алиса и Бутылка укладываются со мной в постель. Прикосновенья чужой обнаженной кожи почему-то раздражают меня, но я знаю, что через несколько минут уже забуду об этом, и целую сначала девочку, а потом мальчика.

@темы: Фрагмент романа, На критику

---

Король красного соуса

[Ева Браун.]

Как бы начало без конца.
Он был злым и маленьким, с черными, как уголь, глазами и хитроумными планами в маленькой детской головке. Я бы никогда не поверил его ужасным жестоким речам, если б слова он не подтверждал действиями. Но после того, как головы пятерых мужчин упали к нашим ногам, мне уже никак нельзя было сомневаться. Потому что я был следующим.
-Обманщик... - он сказал это твердо, а потом вдруг скривился, будто в его голове из пушек выстрелила целая рота солдат.
Я постарался исправить ситуацию и улыбнулся:
-Мы же друзья.
-В моем мире не место взрослым. Сам знаешь, - маленький король выдавил неприятную улыбочку.
-А я совсем не изменился с тех пор, как мы познакомились, - от страха мой голос охрип, стал совсем низким, взрослым, предательским.
Он развел руками:
-Просто ты слишком быстро повзрослел...
Ай-яй-яй, я слишком быстро повзрослел!.. А что я мог поделать? Все когда-нибудь вырастают!
-Когда тебе исполнится лет шестнадцать, ты вспомнишь обо мне... - с его стороны не последовало никакой реакции, и поэтому я истерично добавил: - Но будет уже поздно!
А он, без всяких сомнений и пауз, подзывает палачей, мол, убейте этого назойливого парня. Меня как кипятком обдало, и я кричу сумасшедшему ребенку прямо в лицо:
-Ты, что, с ума сошел?! Мне всего шестнадцать лет! – Мы будто говорим на разных языках. - Убейся сам, дурень, а я еще жить хочу!
Он смотрит на меня ровно три секунды, а потом заявляет:
-Каков наглец.
Подобрав подол золотого платья, мальчик вальяжно усаживается на трон, а я с ужасом осознаю, что плачу горючими слезами. Какой позор, неделю назад ни за что бы не подумал, что буду так унижен!
Потом они колотили и пинали мое жалкое тело, а когда потащили к ногам Его Величества, чтобы он мог во всех деталях лицезреть смерть бесстыдно повзрослевшего друга, я уже отчаянно рыдал и постоянно звал мать.
-Не стыдно тебе родителей поминать? – вообще-то, это упоминать о родителях у нас запрещено законом, но по голосу царя было понятно, что король еле сдерживал смех.
Не, но комично, не правда ли? Нужно же посмеяться: ты приказываешь убить своего друга, за то, что ему неделю назад стукнуло шестнадцать. Ах, какие-то жалкие шестнадцать! Это ведь не двадцать, не тридцать, не семьдесят... Есть куча других ужасных, вонючих стариков и старух, почему бы прежде не прикончить их? Впрочем, тогда я уже не мог об этом думать, меня захлестнула до безумия огромная волна страха и жалости к себе.
Я очнулся от душераздирающего вопля, разорвавшего мою голову. А потом наступила полная тишина, и король радостно объявил:
-Ты такой забавный... будешь Арлекино! А на твой восемнадцатый День Рождения спразднуем чьи-то похороны.

Вот так вот, я оказался на службе в императорском дворце. Но нужно пару слов сказать о нашем короле: его звали Пиноккио, в прошлом месяце ему исполнилось сладкие тринадцать, и он думать не думал, что старость уже не за горами.
Пиноккио был мальчиком необычной красоты, но никто не брался утверждать что-то конкретное о его происхождении: слишком уж все размыто и непонятно там было. Люди с особо развитым воображением даже поговаривали, что секрет его идеальных пропорций кроется на дне пробирки. Ха, слабо мне верится в эту версию! Все люди, рожденные в лабораториях (да какие это вообще люди), на всю жизнь остаются только подопытными крысами, и ни одна приличная семья их не возьмет, а у нашего Пиноккио родители(пусть и не родные) – уважаемые и богатые люди. И все-таки, была одна загвоздка в его биографии: в девять лет мальчик таинственно исчез... Украли, потерялся или сбежал? Пиноккио никому ничего не рассказывал. Вот только, когда он вернулся ровно через три года после исчезновения, ни от кого не ускользнуло, что его детское сердечко наполнено злобой и ненавистью.
Вот он сидит в своих покоях, облаченный в шелковый алый халат, а три малолетние сестрицы молят:
-Пино, Пино, расскажи нам, где ты был целых три года!
Король молчит. Его лицо становится отстраненным: он думает, с чего же начать эту печальную повесть? Перебирая в голове все произошедшие события, Пиноккио снова возвращается в те дни. Он уже не с нами, его глаза, переполненные слезами, скоро прольются… ага, чернилами, ведь они такие черные, что слезы окрасятся и запачкают простыни. И вдруг он спрашивает у самого себя:
-Он меня позвал... по моему настоящему имени. Но как меня звали до этого?.. - Пиноккио позабыл о печалях, он полностью сосредоточен. И вдруг кричит в изумлении: - До этого у меня было другое имя!
Его глаза блестят, а руки трясутся, как у старого дедушки:
-Я услышал голос… и он сказал мне: ты ведь мальчик по имени… какому-то имени… - он вопросительно смотрит на меня. – Как меня звали до этого?
А я что? Я ничего. Развожу руками, пожимаю плечами:
-Не помню!
Сестры сразу подхватывают:
-Если ты сам не помнишь, как другие вспомнят?
-Замолчите!
Я вижу, что Пиноккио сейчас обидно не только за потерянные три года, но и за то, что мы, такие эгоистичные, не хотим назвать его настоящего имени. А я вот что скажу: кто знает, тот промолчит. А почему? – причина есть. И даже слезы обиженных маленьких мальчиков тут не помогут.
Видимо, царя все это доводит, он расталкивает сестер и выбегает из комнаты с криком «не хотите и не надо, сам справлюсь!».
А безликая стража даже по ночам не спит. И детский плач, эхом разлетающийся по длинным коридорам, не заставит их вздрогнуть. Через некоторое время слышны голоса сестер, которых названная мама ведет спать: они обсуждают очередную выходку короля. А меня не надо укладывать – я и так взрослый, просто прохожусь мимо этих огромных истуканов, высмеивая каждого из них и не страшась получить по шее: уставом им не положено даже на шаг с места сходить!
У меня, кстати, тоже есть свод правил:
1. Никому ничего не прощай.
2. Не ломай шею.
3. Люби человека.
Пино добавил бы:
«Не взрослей».
А я бы сказал:
«Не буду».
А он бы тогда хмыкнул, а потом объяснил нормально:
«Да нет, это я про четвертый пункт…»
И грустно бы на меня уставился.

@темы: Фрагмент романа, На критику

---

[Ловкий Пройдоха]

Пусть и с опозданием, но всё-таки поздравляю участников сообщества с зимними праздниками! Надеюсь, они у вас были весёлые. Желаю в новом году больше хороших книг, незабываемых, неповторимых встреч с прекрасным - во всех его проявлениях, вдохновенного творчества, полёта фантазии и покорения новых вершин!
Предлагаю вашему вниманию забавный отрывок из сатирического произведения Томаса Лава Пикока (1785-1866) - сатирик, эссеист, поэт и романист - "Аббатство кошмаров".

"На другой день Марионетта заметила в Скютропе волнение, которого причины она не могла дознаться. Сначала хотелось ей верить, что оно вызвано каким-то преходящим пустяком и через день-другой улетучится. Но вопреки ее ожиданиям оно час от часу все возрастало. Она знала, что Скютроп весьма склонен любить таинственность ради таинственности; точнее, он прибегал к тайне для достижения своих целей, но избирал лишь те цели, какие требовали тайны. Теперь же, казалось, на него обрушилось куда более таинственного, чем допускала эта система, и покров тайны очень его стеснял. Все милые уловки Марионетты утратили свою силу и не могли более ни взбесить его, ни утешить; она поняла, что влияние ее уменьшилось, и это произвело в ней упадок духа и, следственно, унылую сдержанность манер, каковая не могла укрыться от внимания мистера Сплина; и этот последний, справедливо рассудив, что исполнение его желаний, касаемых до мисс Гибель, есть вещь невозможная (и день ото дня невозможней из-за отсутствия юной леди), постепенно начал смиряться с мыслью о том, что дочерью его будет Марионетта.
Марионетта не раз тщетно пыталась вырвать у Скютропа его тайну; и, наконец отчаявшись в этой затее, она решила узнать разгадку от мистера Флоски, дражайшего друга Скютропа, чаще прочих допускаемого в неприступную башню. Однако мистер Флоски более не показывался по утрам. Он углубился в сочинение унылой баллады. И вот, когда тревога Марионетты победила чувство благоприличия, она решилась сама пойти в покой, избранный им для занятий. Она постучалась и, услышав «Войдите», переступила порог. Был полдень, и солнце ярко сияло к великому неудовольствию мистера Флоски, который устранил удобство, затворив ставни и задернув занавеси. Он сидел у стола при свете одинокой свечи и держал в одной руке перо, а в другой солонку, время от времени посыпая фитиль солью, дабы свеча горела синим пламенем. Он поднял «поэта взор в возвышенном безумье» и устремил его на Марионетту, будто она призрачная фея очарованных видений; затем с явственным страданьем прикрыл глаза рукою, покачал головою, потер глаза, словно просыпаясь ото сна, и с самой жалостной, самой достойной Джереми Тейлора печалью спросил:
— Чему обязан я сей нечаянной радостью, мисс О'Кэррол?
Марионетта:
— Простите, что помешала вам, мистер Флоски, но интерес, который я... который вы выказываете моему кузену Скютропу...
Мистер Флоски:
— Прошу прощенья, мисс О'Кэррол. Я не выказываю интереса никому и ничему на свете; каковая позиция, ежели вы вникнете в ее суть, есть высшее проявление благороднейшего человеколюбия.
Марионетта:
— Совершенно верю вам, мистер Флоски; я не сильна в метафизических тонкостях, однако ж...
Мистер Флоски:
— Тонкостях! Милая миссис О'Кэррол, с прискорбием вижу я, что вы разделяете грубое заблуждение читающей публики, которую непривычное сочетание слов, влеку-щее за собой сближение антиперистатических понятий, тотчас наводит на мысль о сверхсофистической парадоксологии.
Марионетта:
— Право же, мистер Флоски, меня оно на эту мысль не наводит. Я пришла к вам с целью получить сведения...
Мистер Флоски (качая головой):
— Никто еще и никогда не приходил ко мне с подобной целью.
Марионетта:
— Я думаю, мистер Флоски... то есть я верю... то есть я полагаю, то есть мне представляется...
Мистер Флоски:
— ...id est, cioe, c'est a dire [то есть (лат., ит, фр.)], ваше «то есть», если вы извините мою смелость, мисс О'Кэррол, к данному случаю неприложимо. Думать — не то же, что верить, ибо вера во многих частностях происходит от полного отсутствия, полного отрицания мысли и являет поэтому самое здравое состояние разума; мысль и вера существенно отличны от предположенья, а оно, в свою очередь, рознится от представленья. Различие между предположеньем и представленьем — один из темнейших и важнейших вопросов
метафизики. Я написал семьсот страниц, обещая разъяснить этот вопрос, и слово мое так же верно, как банковский чек.
Марионетта:
— Поверьте, мистер Флоски, метафизика интересует меня не более, чем банковские чеки; и если бы вы могли снизойти до простой девушки и заговорить понятным
языком...
Мистер Флоски:
— Мне до вас снизойти! Не говорите так. Да знаете ли вы, что разговариваете со скромнейшим из людей, который облекся в доспехи святости и окутался, как простым
плащом, одеждами смиренья?
Марионетта:
— У моего кузена Скютропа с недавних пор очень таинственный вид, и это меня тревожит.
Мистер Флоски:
— Странно: ничто так не пристало человеку, как таин¬ственный вид. На таинственности зиждется все, что только есть прекрасного в поэзии, все, что только есть священного в вере, все, что только есть невнятного в трансцендентальной психологии. Я пишу балладу, где все тайна; она «из вещества того же, что и сны сотворены» и даже просто сотворена из сна; ибо прошлой ночью я заснул, как всегда, над своею книгой, и мне приснился чистый разум; во сне сочинил я пятьсот строк; таким образом приснилась мне моя баллада, и ныне я действую как сам себе Питер Пигва и сочиняю балладу про свой сон, и она будет называться «Сон основы», потому что в ней нет никакой основы.
Марионетта:
— Я вижу, мистер Флоски, вы находите мое вторжение нелепым и в отместку говорите вздор. (При слове «вздор» мистер Флоски так вздрогнул, что едва не опрокинул стол.) Уверяю вас, я никогда б не посмела вас тревожить, если б для меня не был так важен вопрос, какой я хочу вам задать. (Мистер Флоски выслушал ее с мрачным
достоинством.) Что-то тайно терзает душу Скютропа (мистер Флоски промолчал). Он очень несчастлив... Мистер Флоски... Не знаете ль вы причины... (Опять мистер Флоски промолчал.) Мне бы только узнать... Мистер Флоски... нет ли кое-чего... чему можно помочь кое-чем... что кое-кто... о ком я кое-что знаю... мог бы сделать…
Мистер Флоски (помолчав):
— Существует множество способов выведывать тайны. Самые испытанные, теоретически рассмотренные и практически предложенные в философских романах суть подслушивание под дверью, подглядывание в щелку, подбор ключей к комодам и конторкам, чтение чужих писем, отпаривание облаток, поддевание сургучной печати горячей проволокой — ни один из этих способов не представляется мне приличным.
Марионетта:
— Неужто, мистер Флоски, вы могли заподозрить во мне склонность заимствовать или поощрять подобные низости?
Мистер Флоски:
— Их, однако ж, рекомендуют, и со стройными доводами, сочинители основательные и знаменитые в качестве простых и легких способов изучать характеры и удовлетворять ту похвальную любознательность, которой цель — постижение человеческой натуры.
Марионетта:
— Нравственные понятия, которые вы не одобряете, мне так же незнакомы, как и метафизика, которую вы любите. Я лишь хотела с вашей помощью дознаться, что стряслось с моим кузеном; мне тяжко видеть его в печали, и, я думаю, для нее есть причина.
Мистер Флоски:
— А я так думаю, что для нее нет причины; печаль нынче в моде. Иметь для нее причину было б куда как пошло; печалиться же без причин — есть свойство гения; искусство тосковать из любви к тоске доведено в наши дни до совершенства; и древнему Одиссею, показавшему блистательный пример мужества в злоключениях действительных, пора уступить место герою современному, являющему более поучительный образец унылого раздраженья от вымышленных бед.
Марионетта:
— Вы премного меня обяжете, мистер Флоски, если дадите мне простой ответ на простой вопрос.
Мистер Флоски:
— Это невозможно, милейшая мисс О'Кэррол. Никогда еще в жизни не давал я простого ответа на простой вопрос.
Марионетта:
— Знаете вы или нет, что случилось с моим кузеном?
Мистер Флоски:
— Сказать, что я не знаю, значило бы сказать, что я в чем-то несведущ; но, избави бог, чтоб трансцендентальный метафизик, наделенный чистыми дочувственными познаниями обо всем на свете и носящий в голове всю геометрию, даже не заглянув в Эвклида, впал в столь эмпирическое заблуждение, как объявить себя в чем-то несведущим; сказать же, что я знаю, значило б утверждать возможность несомненного и обстоятельного знания о данной реальности, что, если вникнуть в природу факта и принять во внимание, насколько по-разному одно и то же
событие может быть освещено...
Марионетта:
— Воля ваша, мистер Флоски, вы либо ничего не знаете, либо решились ничего мне не говорить; прошу прощенья за то, что без нужды вас потревожила.
Мистер Флоски:
— Милейшая мисс О'Кэррол, право же, я и сам от души бы рад вас ободрить, но, если хоть одна живая душа сможет сообщить о том, что добилась каких бы то ни было сведений о каком бы то ни было предмете от Фердинандо Флоски, моя трансцендентальная репутация погибнет безвозвратно".

@темы: Праздники, Юмор, Цитата

---

Сердце орла

[DrummingVlad]

Свет в вышине освещает мне путь
С ним пересеку горизонты
В битве увидишь моего духа суть
Под крылом проношу все невзгоды

Надо мною бесконечная высь
Подо мной земли неволи
Мне не страшна твоя глупая спесь
В моем сердце пылает пламя свободы

В сердце орлином
Гордом и сильном
Зреет семя надежды

В сердце орлином
Гордом и сильном
Безграничные силы

Каждый, кто слепо бредет в темноте -
Отдался в лапы судьбы без боя.
Платит вдвойне, чтобы жить в слепоте
Я же выбрал жить стоя

@музыка: Stratovarius - Eagle Heart

@темы: Своё

---

Звезда

[DrummingVlad]

Где-то вдалеке горит моя звезда.
Лучом надежды светит мне она.
До нее мне не достать рукой,
Но дорогу к ней я сделаю своей судьбой.

Среди всех невзрачных, кем усыпан небосвод,
Я не буду серым - не войду в этот брод.
А тому, кто смехом разразится мне в лицо -
Я улыбнусь и плюну на него!

Поднимите выше якоря.
Пусть попутный ветер дует в паруса.
Мой корабль донесет меня к мечте.
И до тех пор огонь не погаснет во мне.

Я - рулевой своей судьбы.
Тебе не сбить меня с пути.
Держу я волю в кулаке,
Да на коротком поводке.

Простите все, кто позади.
Не удержать меня в узде.
И все в порядке с головой.
На своей дороге я живой!

@темы: Своё, Стихотворение

---

[Ловкий Пройдоха]

Не говорить с человеком, с которым можно говорить, значит потерять человека; говорить с человеком, с которым нельзя говорить, значит терять слова. Умный человек не теряет человека и не теряет слов.

Человек способен сделать путь великим, но великим человека делает путь.

Утром узнав истину, вечером можно умереть.

Конфуций

@темы: Философия

---

[Ловкий Пройдоха]

Николай Глазков
(1919-1979)

* * *
Лез всю жизнь в богатыри да в гении,
Небывалые стихи творя.
Я без бочки Диогена диогеннее:
Сам себя нашел без фонаря.

Знаю: души всех людей в ушибах,
Не хватает хлеба и вина.
Даже я отрекся от ошибок -
Вот какие нынче времена.

Знаю я, что ничего нет должного...
Что стихи? В стихах одни слова.
Мне бы кисть великого художника:
Карточки тогда бы рисовал.

Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый - век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!

* * *
Мне говорят, что "Окна ТАСС"
Моих стихов полезнее.
Полезен также унитаз,
Но это не поэзия.

* * *
Мир нормальный, нормированный,
По порядкам нумерованный
Совершает в ногу шествие,
Я ж стою за сумасшествие.
1943

* * *
Мы подрубим сучки,
На которых сидим,
И сожжем свои корабли...
И я буду один, и ты будешь один,
Словно иначе мы не могли.

И уйдем, и не выпьем стаканов до дна,
И покинем праздничный пир,
И ты будешь один, и будет одна,
Та, которую кто-то любил.

Я поссорюсь с тобой,
Ты расстанешься с ней,
И настанет такой денек,
Что ты будешь один,
но не станешь сильней,
Оттого, что ты одинок.
1945

* * *
За то, что Глазков
Ни на что не годен,
Кроме стихов,
Ему надо дать орден.
1944

@темы: Цитата, Стихотворение

---

[nebesniy_angel]

Извените что такая,
я доверчивая дура,
извините что пишу сюда,
дневники и гостевая,
возможно показалась вам я,
слишком не такая,
как хотелось бы вам или надежда,
что ваши мысли правда,
что девушка плохая,
что предаст и просто стерва,
но я маленькая свеча,
мала по размерам?да.
Но жаркие языки огня,
такие разные и просто поддатлива,
к тому чтоб пламя огня
стало сильнее и больше,но сперва
подумай,хочеш ли ты,а?
он может исжечь до тла,
сильными языками огня,
поверь в мечту,поверь в Себя,
и накануне нового дня,
дай мне ответа,нужна ли такая я?
Все это бред,все чепуха,
что написала я сюда,
но просто мысль пришла
и вместо бумаги и карандаша,
телефона свет окошка,
ложатся глупые слова

@темы: Своё, Размышление, На критику

---

[Ловкий Пройдоха]

ЗАМЕ'ШАННЫЙ, ая, ое; -шан, а, о.
Прич. страд. прош. вр. от замешать2 (не смешивать с замешенный!). || Уличенный, заподозренный в соучастии, в прикосновенности к какому-н. преступлению (офиц.). Замешан в контрреволюционном заговоре.

Толковый словарь русского языка Ушакова

---

Пикник - замешан и завёрнут!

[Ловкий Пройдоха]

Во что же оказался замешан "Пикник"?


Герой популярного рекламного ролика - шоколадный батончик "Пикник" - что называется, "вляпался в историю". "Пикник. Замешан и завернут" - ежедневно напоминает телезрителям рекламный слоган.

Краткость, как известно, сестра таланта, но, видимо, смыслу она иногда приходится лишь седьмой водой на киселе. Воспользовавшись дедуктивным методом, из предлагаемого контекста можно сделать весьма любопытные выводы. Во-первых, кем это, куда и за какие такие грехи представитель семейства шоколадных оказался "завернут"? Ведь глагол "завернуть" в значении "обернуть что-либо со всех сторон" требует обязательного дополнения "во что-либо" (так, например, покупки обычно заворачивают в бумагу); в значениях "загнув, приподнять, сдвинуть", "свернуть в сторону при движении", "заехать куда-либо попутно мимоходом" - обязательного пояснения "куда?" или "где" (усы можно завернуть кверху, лошадь - налево, а самому - к теще на блины).

Однако тот же самый глагол никаких уточнений не требует, если мы употребляем его в значении "неожиданно возвратить, направить обратно", в последнее время чрезвычайно активном в разговорной речи. Нам известно государственное решение "завернуть" американские куриные окорочка. Может быть, и шоколад "Пикник" постигла та же незавидная участь?

Нечего и удивляться, если мы вспомним, что, прежде чем оказаться "завернутым", зловредное лакомство было ... "замешано". А ведь всякому мало-мальски грамотному носителю русского языка известно, что краткое страдательное причастие "замешан" может быть образовано только от глагола "замешать" - "вовлечь в какое-либо (обычно опасное или нехорошее) дело". В такое, например, к которому оказались причастны создатели сладкоречивого слогана про "Пикник".

От глагола же "замесить" - "приготовить однородную вязкую массу, размешивая, разминая, растирая что-либо" - само собой, образуется причастие "замешенный" (краткая форма - "замешен").

Заметим, что в нашем языке немало случаев, когда необходимо различать в написании причастия, образованные приставочным способом от глаголов типа месить - мешать, весить - вешать, катить - качать и т.п. От глаголов на -ить такие причастия образуются с помощью суффикса -енн, а от глаголов на -ать (-ять) - причастия с суффиксом -анн (-янн):

- Помешенное кондитером тесто (от помесить) - Помешанный на грамматике филолог (от помешаться);
- Обвешенные (от обвесить) продавцом покупатели - Обвешанные (от обвешать) бриллиантами светские дамы;
- Пристреленная бешеная собака (от пристрелить) - Пристрелянный (от пристрелять) пистолет;
- Выкаченные (от выкатить) из сарая бочки - Выкачанная (от выкачать) из резервуаров нефть.

Самая большая сложность возникает с причастными образованиями от глаголов развесить и развешать, поскольку разница в их значении весьма невелика. "Развесить" - это значит "повесить в разных местах несколько предметов" либо "повесить, расправив, развернув" (кое-кто, например, имеет возможность развесить картины на стенах гостиной, а кто-то может развесить лишь тент над дырявой палаткой). А вот "развешать" можно нечто в БОЛЬШОМ количестве по ВСЕМУ пространству. Иначе говоря, белье на веревке может быть развешанным и развешенным - все зависит лишь от количества выстиранных вами простыней, размеров вашего двора и вашей же аккуратности.

Хорошо заметно, что в парах развесить-развешать, выкатить-выкачать, обвесить-обвешать глаголы на -ать (-ять) отличаются от своих ближайших родственников на -ить большей полнотой действия. Причину такой разницы в значении может открыть нам новое направление в науке о языке - фоносемантика.

Вопрос о том, обладают ли звуки речи каким-либо значением, волновал еще М.В. Ломоносова. В "Кратком руководстве к красноречию" этот замечательный русский филолог писал: "В российском языке, как кажется, частое повторение письмени А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, <...> учащение письмен Е, И <...> - к изображению нежности, ласкательства <...> или малых вещей".

В конце ХХ века исследователь А.П. Журавлев провел ряд экспериментов, при которых сначала путем широкомасштабного анкетирования было выявлено коллективное впечатление носителей языка от каждого звука русской речи, а затем эти данные были проанализированы при помощи ЭВМ. И оказалось, например, что большинство опрошенных оценивают звук /а/ как нечто широкое, большое, светлое, активное и т.д., а звук /и/ - как узкое, небольшое, темное, пассивное и т.п. При одном из таких экспериментов воспитанникам детского сада показали две матрешки, большую и маленькую, и сказали, что это две сестрички, одну из которых зовут И, а другую - А. Нужно было определить, какое имя принадлежит каждой из матрешек. Большинство детей ответили, что маленькую зовут И, а большую - А...

Однако не пора ли вернуться к нашему герою ... Теперь любой, наверное, может сам догадаться, оказался ли шоколадный батончик "Пикник" замешан в нехорошую историю и за это производителю завернут... Или же он был самым невинным образом по амбарам метен, по сусекам скребен, на сметане мешен и, наконец, на молоке замешен, на заводе "Кэдбери" испечен, в яркий фантик завернут, в магазине продан и съеден падкими на рекламу телезрителями.

Культура письменной речи

@темы: Юмор, Уроки грамотности, Цитата

---

[nebesniy_angel]

я мечтала и искала,
я пыталась и нашла,
все что хочешь расскажу,
ну а лучше покажу,
только нужно будет нам,
в высь подняться к облакам,
пенье птиц, прекрасных, в небе мы услышим,
с ветром наперегонки летать мы будем,
там звезды рукой достать не сложно,
и на радуге верхом кататься можно,
в солнечных лучах мы греться будем,
или бегать под дождем,
стены четыре и балкон,
угрюмый вид со всех сторон,
я в мечту хочу с тобой,
окунуться с головой,
если хочешь меня ты поддержать,
будем чай пить и мечтать

@темы: Своё, Размышление, На критику, Стихотворение

---

[Ловкий Пройдоха]

Владимир Соловьёв


* * *
В тумане утреннем неверными шагами
Я шел к таинственным и чудным берегам.
Боролася заря с последними звездами,
Еще летали сны - и, схваченная снами,
Душа молилася неведомым богам.

В холодный белый день дорогой одинокой,
Как прежде, я иду в неведомой стране.
Рассеялся туман, и ясно видит око,
Как труден горный путь и как еще далёко,
Далёко всё, что грезилося мне.

И до полуночи неробкими шагами
Всё буду я идти к желанным берегам,
Туда, где на горе, под новыми звездами,
Весь пламенеющий победными огнями,
Меня дождется мой заветный храм.
<1884>

СВОЕВРЕМЕННОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
Израиля ведя стезей чудесной,
Господь зараз два дива сотворил:
Отверз уста ослице бессловесной
И говорить пророку запретил.
Далекое грядущее таилось
В сих чудесах первоначальных дней,
И ныне казнь Моаба совершилась,
Увы! над бедной родиной моей.
Гонима, Русь, ты беспощадным роком,
Хотя за грех иной, чем Билеам,
Заграждены уста твоим пророкам
И слово вольное дано твоим ослам.
<1887>

@темы: Цитата, Стихотворение

---

О книгах...

[Ловкий Пройдоха]

"Дом, в котором нет книг, подобен телу, лишённому души".

Марк Тулий Цицерон

"Если пар и железные дороги уничтожили расстояние, то книгопечатание уничтожило время: благодаря ему мы все - современники. Я беседую с Гомером и Цицероном, а Гомеры и Цицероны будущего будут беседовать с нами".

Альфонс де Ламартин

"Когда я вижу вокруг себя, как люди, не зная, куда девать своё свободное время, изыскивают самые жалкие занятия и развлечения, я разыскиваю книгу и говорю внутренне: этого одного довольно на целую жизнь".

Ф.М. Достоевский

@темы: Цитата

---

[Ловкий Пройдоха]

"Язык и литература связаны так, как связаны были в старое время ветер и путь корабля, идущего при помощи руля и парусов по своему пути, двигаясь силами ветра, но не только в его направлении. Писатель правит парусом стиля".

Из статьи В. Шкловского "Шинель"

@темы: Литературоведение, Цитата

---

Атум: Нити Силы. Глава 1. Нибиру (редакция от 02.12)

[DrummingVlad]

От безделья он парился в бане. Естественно не в своей, а в чужой. И, конечно же, денег банщику он не дал. Этот незамысловатый трюк он проделывал уже не в первый раз. Отработанная схема выглядела так: пока банщик спал у парадного входа, он заходил с обратной стороны бани и пролезал в окно. Подперев входную дверь табуреткой, чтобы банщик не мог помешать ему осуществить свой коварный план и получить удовольствие, взломщик начинал топить баню.
Сейчас, когда баня уже разогрета, он лежит, держа в зубах тонкую травинку, и размышляет. Помещение медленно наполняется паром, окутывая взломщика с головы до пят. Треск раскаленных камней ласкает слух и вокруг царит атмосфера абсолютного покоя. Ничто не отвлекает посетителя местной бани от мыслей. Его веки тяжелеют, а сердце бьется все медленнее. Он чувствует, как будто бы душа отделяется от тела, а он сам погружается в сон…
Однако банщик не разделял этих нежных чувств. Его кулаки молотили входную дверь, от чего сладкий сон незваного гостя был прерван.
- Открывай, подлец! Убирайся отсюда!
Сжимая травинку зубами, взломщик произнес тихо, обращаясь скорее к себе, нежели к старику:
- Эх, как же ты мне надоел. Не сидится тебе на старости лет…
Не получив ответа, старик на время успокоился.
А пар тем временем уже окутал все помещение. Капли пота стекают по лицу незваного гостя. Он вновь начинает погружаться в свой внутренний мир. Но.… Но вот в окне уже мелькает голова банщика, и вхождение в нирвану отменяется.
- Выметайся отсюда! - голова исчезла, - Или давай сюда деньги! – старик подпрыгивал и выкрикивал тоже, что и всегда, когда тот без уплаты лез в его баню.
Лицо парня нахмурилось. Он сложил руки на груди и проворчал:
- Старик, ты меня уже достал! Ты мешаешь мне медитировать!
Голова банщик будто зависла в воздухе, его глаза широко раскрылись. Нависла тишина. Но она была не долгой.
- Я?! Я тебе мешаю?! Черт тебя за ногу дери! Это моя баня! Давай сюда деньги, подлец, а то я тебе …. – Он не успел закончить свою речь, так как в лицо ему полетел башмак. Банщик упал на землю.
Тишина. Парень вновь сложил руки на груди, и улыбнулся, сказав самому себе:
- Старый хрыщ, никакого уважения к чужим чувствам, – произнес он, еле сдержав смех, и затем вновь погрузился в свои мысли.
Банщик поднялся с земли, отряхнул свои штаны от пыли и, взяв башмак в руку, долго смотрел на него:
- Ах, вот значит мы как. Ну, погоди у меня…. – он прищурил правый глаз и хитро улыбнулся.
Прошло совсем немного времени. Незваный гость лежал, окутанный паром, а мысли переполняли его разум. На секунду он закрыл глаза и в тот же миг перед ним возник силуэт человека, который не был ему знаком, но в то же время, создавалось ощущение, что он знает его всю свою жизнь. Человек прошептал его имя:
- Нибиру…
Силуэт собирался продолжить, но в этот момент Нибиру резко очнулся из-за того что на него вылили ведро ледяной воды. Резко вскочив и истошно завопив, он поймал взглядом мелькнувшего в окне мальчишку. Затем его взгляд упал на скамью, на которой должна была лежать его одежда. Ее там не было.
- Засранец! - завопил он и нырнул вслед за мальчишкой в окно.
Нибиру долго носился по деревне за маленьким воришкой. Эта картина заставляла смеяться ребятню, а женщины закрывали глаза от стыда.
- Срам какой! – вопили они, - Позорище, какое!
При всем при этом сам Нибиру не чувствовал ни стыда, ни угрызения совести. Единственное, что его заботило на протяжении всего этого забега – холодный ветер, который обжигал его со всех сторон.
- Отдай портки, мелкий негодяй! – вопил он на всю округу.
Банщик стоял возле своего излюбленного места за баней и наблюдал.
- Вот теперь я доволен. Будешь знать, что я не позволю кому-либо пользоваться моей баней без разрешения, - немного промолчав, он добавил, - ну и без денег тоже, – он хихикнул и продолжал наблюдать за жизнью в деревне.
В небе ярко светит солнце, пение птиц разносится по округе, радостные крики ребятишек слышны со всех сторон. Женщины работают по хозяйству, сильные и крепкие мужчины идут на охоту – вечером намечается празднество по поводу дня рождения главы деревни, который, кстати, по совместительству является содержателем собственной платной бани. Да-да банщик Лектор является лидером среди жителей этой деревушки. А в прошлом он не только основал саму деревню, но поднял в ней хозяйство, договорился с трактирщиком из Мельты (маленького городка неподалеку) о поставке муки и меда, которые деревня обменивает на часть добытого мяса. Поскольку мед трактирщик поставляет раз в полгода, то в течение остающегося времени местные мужики отвозят мясо в саму Мельту и продают на базаре. На вырученные деньги деревня закупает необходимые вещи: учебники, лошадей, строительный материал. Однако это случается довольно редко. Причиной того являются налоговые сборы империи, которые были ужесточены из-за начавшейся войны с соседним государством Акадией.
Да жизнь тяжела, хоть и кажется безмятежной в отдаленном краю Империи, автономной области Лагош. Однако дед Лектор держит все под четким руководством: с одного только его указания провинившегося могут забить крапивой по голой заднице, но старик хоть и суров, но все же справедлив, поэтому воздерживается от таких методов. Ко всему прочему он очень добрый и мудрый.
А вот местные сборщики податей не блещут ни умом, ни справедливостью и уж тем более не мудростью. Лектор бросил свой взгляд на дорогу, как только услыхал стук лошадиных копыт и матершину. Эти голоса он не спутает ни с кем другим.
- Опять надрались как свиньи… - пробормотал он себе под нос.
Дед уже знал тему сегодняшней беседы. Чтобы выдержать должное приличие он встал рядом с дорогой, встречая незваных гостей. Солдатские лошади остановились рядом со стариком.
Блестящие латы, гордые всадники, воинственные взгляд и осанка, блестящий в лучах солнца герб Империи на нагрудниках, прекраснейшей работы мечи, выкованные в самой столице империи, воины добра и справедливости, защитники правды, с честью несущие гордое знамя империи – все это можно было сказать про элитного воина имперской стражи, но только не про Паулса.
Радужная картина, описывающая элитного воина империи, никак не вязалась с тем, что увидели жители. Гордые всадники больше напоминали завсегдатай пьянчуг из придорожной таверны. Они были наполовину измазаны в грязи, нагрудники были исцарапаны и исписаны ругательствами, лица опухшие, глаза «в кучку», облеванная униформа смердела даже хуже измазанной в навозе свиньи. «Элитный» лагошский солдат поднял взгляд на старика, стоящего рядом:
- По..даа..ть, - он протянул дрожащую руку старику, - Я…то…не..вняя…тно гов..рю!?
Лектор молча стоял и глядел на Паулса. Тот кое-как смог слезть со своей лошади и оглядев деревню пьяным взором, завопил:
- Вы…то…вс… оглох…ли?! Поо..даа..ть.. я ск..зал!
На этот раз его голос был услышан всей деревней, включая Нибиру.
- Малыш, - обратился тот к Янгусу, сорванцу, укравшему его одежду, - что это за олух вон там? – он указал пальцем на Паулса.
- Ниби, это дядя Паулс. Он приезжает каждый месяц за налогами для императора. Ну и… - Янгус умолк.
- Что ты имеешь ввиду этим своим «Ну и…»?
- Ну и иногда он приезжает… как сейчас…и требует еще денег… - на лице Янгуса показалась грусть.
- Почему тебе грустно, Янгус? – поинтересовался Нибиру.
- Дядя Паулс хороший человек,… но когда он напивается, то становится таким. Таким он мне не нравится… - грусть не сходила с его лица, и Янгус опустил глаза.
Нибиру долго смотрел в сторону прибывшего в деревню солдата. Тот кричал что-то невнятное, пиная землю ногой и размахивая руками. Люди вокруг наблюдали со стороны и ничего не предпринимали.
«Похоже, придется разбираться по-своему», - подумал про себя Нибиру и двинулся вперед. Но осознав, что он до сих пор без одежды – обернулся и направился к мойке. Схватив первый попавшийся ковшик, Нибиру «прикрыл срам» и вновь направился вперед к Паулсу.
Растолкав скопившихся у дороги людей, он без страха подошел к Паулсу.
- Простите… - обратился он к нему.
Паулс медленно повернулся в сторону, откуда ему послышался голос, и поскольку в глазах у пьяного солдата все было размыто Ядовитым змеем, который, скорее всего, был не первой свежести, он не смог понять, что перед ним стоит голый человек прикрывавшийся ковшом.
- Ч-ёёёёё…., - промычал Паулс, смотря в этот момент скорее не на Нибиру, а куда-то в пустоту.
- Ну, это…, - Нибиру посмотрел по сторонам, пытаясь найти одобрение со стороны жителей, - Дань ведь уже собирали в этом месяце для императора…
Тут Паулс резко перебил:
- В… …оп..у импр….атра!
В этот момент люди от удивления прикрыли рты. В воздухе нависла тишина, в которой даже было слышно, как пищит комар. А затем, немного погодя, кто-то из сборщиков, что прибыли вместе с Паулсом и который мог выражаться более членораздельно, сказал:
- Ну, подкинь деньжат на выпивку…, - после он свалился с лошади и уснул.
И снова окружающее пространство погрузилось в тишину. Нибиру стоял, разинув рот – он не мог ожидать такого ответа от солдат империи. Всего одно мгновение длилось воспоминание из детства Нибиру, где какой-то человек ползал в ногах у его отца и умолял о порции той же отравы, но и этого мгновения хватило, чтобы вывести его из равновесия.
- Ах, вы пьяные рожи! – сердитым голосом заорал в этот момент Нибиру и резким ударом зарядил ковшом Паулсу прямо в ухо, от чего тот свалился на землю и не смог встать.
Последний оставшийся «в строю» сборщик слез с коня и, махая ножнами словно мечом, побежал на Нибиру.
- Мят..жники! – истошно кричал тот и попытался нанести удар.
Удар естественно вышел никакой. Нибиру увернулся, сборщик ударил ножнами об землю и застыл на месте. Стоя, не шевелясь в позе землепашца, он без агрессии и практически при полном отсутствии причастности к происходящему произнес:
- Упссс…., - тут Нибиру провел завершающий прием при помощи своего «орудия правосудия» и теперь уже все сборщики лежали без сознания.
Тишина резала уши. Нибиру понял, что обстановка становится менее дружелюбной со стороны деревенских жителей и прислонив ковшик туда, где он и должен был быть сказал:
- Оу. Вот оно как получилось. А я и не ожидал…., - тут его оборвали.
- Гони его в шею! – крикнул кто-то из толпы.
- Что же ты творишь, простофиля! – теперь голоса разносились уже со всех сторон и было трудно разобрать все, что кричали люди.
Во всем происходящем не было ничего удивительного, ведь раньше такое уже было – Паулс приезжал, орал на всех, требовал денег, чтобы опохмелиться, но жители брали его на измор. Пьяным Паулс не был вынослив и поэтому очень быстро уставал, когда что-то вытворял. История всегда кончалась тем, что на середине одной из своих блистательных реплик Паулс просто терял сознание и спал, а когда просыпался, то не помнил, что с ним случилось. Но теперь все сложилось иначе, и конец мог быть самым непредсказуемым. Например, сборщики бы очнулись через несколько часов и помнили бы свои последние мысли в пьяном бреду (мятежники! нападение на сборщиков подати!), этого жители не могли допустить, поскольку более семи лет назад на землях Лагоша произошло большое восстание против империи. Тогда многие деревни были сожжены, а жители убиты.
Люди не хотели повторять трагедию прошлых лет. Поэтому дальнейшие их действия были понятны старому Лектору: люди гнали Нибиру прочь из деревни, вдогонку кидая в него все, что попадалось под руку. Сам Лектор с грустью в глазах смотрел вслед бегущему «защитнику», держа руки за спиной, он произнес:
- Вот идиот…., - он тяжело вздохнул и стал оттаскивать солдат империи к колодцу в центральной части деревни.

***

- Портки-то хоть отдайте! – крикнул Нибиру, забежав на пригорок и увидев, что люди повернули обратно.
- На, прикройся! – прокричал ему кто-то в ответ. Злосчастный ковш влетел беглецу прямо в голову.
Подобрав его с земли, Нибиру недоумевая, прикрыл «свой срам» и направился вдоль тропы уходящей наверх к лесу. Он шел вперед, не смотря по сторонам, погрузившись в свои беспорядочные мысли и мелькавшие перед глазами воспоминания о недавних событиях: ковш, баня, сон, банщик, старухи, подать, Янгус – все смешалось в голове. Он повернул голову в сторону деревни, увидел, что что-то происходит, но не стал останавливаться и шел дальше.
Однако, на подходе к чаще любопытство все таки взяло верх, когда он увидел, что люди собрались на общее собрание. Как можно тише Нибиру крался сквозь кусты, чтобы услышать, о чем идет речь.
Люди лепетали перед Лектором:
- Что теперь с нами будет?
- Что нам делать?
- Как мы теперь будем жить?
- Нас всех убьют!
- Я не хочу умирать!
Глава деревни поднял руку вверх, чтобы дать понять людям, что он хочет что-то сказать.
- Люди, - начал он, - Да. Случилось нечто неожиданное. Да. Паренек натворил делов. Мы все понимаем, о чем идет речь, - в этот момент старик заметил, что Нибиру сидит в кустах неподалеку, но, не подав виду, продолжил, - Пока все еще остается не ясным. Я понимаю ваше волнение, но давайте не будет разбрасываться словами и тратить свои силы попусту. Солдаты еще не очнулись. Очнутся, наверное, еще не скоро, так, что результат мы увидим через пару часов. Не раньше. А сейчас идите все заниматься своими делами, а когда солдаты начнут приходить в себя…. Они могут даже не вспомнить, где находятся. Да и паренька тоже наверняка не вспомнят. Так что нечего поднимать пыль…
По окончании речи, Лектор направился к бане, а люди разошлись по домам. Пыль улеглась.
Нибиру тихо сидел на месте, перемалывая информацию. Он вспомнил, что несколько лет назад было восстание, которое унесло много жизней. Если очнувшись, сборщики подати не вспомнят о нем, то все встанет на свои места. Закончив мысленные путешествия, Нибиру собрался уже уходить, как рядом с ним возник банщик Лектор с его одеждой в руках. Он швырнул ее пареньку со словами:
- Одевайся и пережди пару дней в лесу, пока все уляжется, - дед обернулся и скрылся из виду.
Нибиру был ошарашен этим, но все-таки обрадовался тому, что ему хотя бы вернули одежду. Вечерело…

***

Позже в лесу Нибиру натягивал свои сапоги, сидя на здоровом валуне. Его одежда не сильно отличалась от простых деревенских нарядов: драные штаны черного цвета, замызганная светло-коричневая рубаха, самодельный пояс из кабаньей шкуры, на плечо он вешал небольшую суму, в которую обычно собирал грибы и прочие вкусности, чтобы не умереть с голоду. Свои черные волосы он закидывал назад и обматывал лоб синей повязкой, чтобы они не растрепывались и не лезли в глаза.
Натягивая второй сапог на ногу, Нибиру поднял глаза. Перед ним стоял человек в странной одежде и со странной прической, не свойственной даже здешним аристократам, отдававшим предпочтение имперским сюртукам и головным уборам, обычно одеваемых при выходе из дома.
В отличие от них, на нем был одет черный длинный кожаный плащ, жилетка с множеством карманов и брюки. Для себя Нибиру также подметил очень широкие рукава, отделку внутренней стороны плаща красным цветом и отсутствие головного убора. Прическа этого человека была еще более необычна. Сначала могло показаться, что тот и вовсе не был причесан, но при более тщательном рассмотрении было видно, что волосы специально уложены именно таким образом каким-то специальным средством. Они были взъерошены на макушке и прилизаны по бокам и сзади.
Нибиру собирался открыть рот и сказать «привет», но незнакомец его опередил…

@темы: Фрагмент романа, На критику, Рассказ

---

[Ева Браун.]

это отрывок

-Рассказать тебе историю про маленького принца? Только она немножко грустная...- мальчик внимательно смотрит в стеклянные глаза куклы. - Жил был маленький принц, и никого у него не было. Тогда он вырастил розу и любовался ею целыми днями... Пьетро, Пьетро, слушай меня внимательно! - обращаясь к игрушке, ребенок изображает своего учителя по прозвищу Таракан. Таракан, когда ругается, всегда укоризненно смотрит, слегка вытаращив глаза, и трясет рукой, мол, не отвлекайтесь. Вот и Жак трясет рукой и прикрикивает: - Слушай меня, внимательно слушай!
И Пьетро внимательно слушает. Он знает, что если сделать не так, как говорят, можно получить указкой по пальцам или по заду. Это очень больно, Пьетро уже известны все "прелести" этих наказаний.
-Жак, хватит орать на весь дом, - мама заходит в комнату. - Зачем ты опять колошматишь куклу?
Из кабинета отца доносится голос:
-Чего вы все успокоиться не можете?
Мама отнимает Пьетро у ребенка и выходит в коридор, где продолжает вести беседу с папой:
-Жак опять изображает этого неуравновешенного учителя, который лупил их линейкой. Слава Богу, что под нашим давлением, он пообещал быть помягче с детьми, - она возвращается в детскую, но уже с шоколадкой. -Смотри, сынок, какая вкуснота. Может перестанешь беситься? Хоть на минутку?
-Я не хочу есть, у меня болит зуб...
-Ты же говорил утром, что он прошел, - мама удивленно качает головой.
-Вчера болел, утром не болел, за обедом болел и сейчас болит.
-Поэтому ты бьешь Пьетро? От злости? Неужели в тебе нет ни капли жалости?
Жак, насупившись, молчит.
-Ну же, отвечай.
Тишина продолжается.
-Не отдам его, пока не научишься жалеть других,- сказав это, мама выходит и закрывает Жака на ключ. - Сиди и думай о своем поведении!
Жак садится за письменный стол. Что у него там? Пять спичечных коробков, тетрадки с прошлого года (все изрисованные), пара цветных карандашей, ни одной пишущей ручки, апельсин и пластмассовые солдатики, которых так выпрашивал на новый год... Да ну этих солдатиков! Сейчас они и не нужны совсем, только под руками мешаются. Раз, и Жак скидывает их на пол. За стенкой сразу слышится голос папы:
-Ну вот, он опять чем-то швыряется...
Мальчик открывает тетрадку, на которой коряво написано «Мой дневник. Не трогать никому». Самая первая запись в ней: «Я Жак. Мне семь лет. Это мой первый дневник. Я хочу писать книги». Перелистывает около трех страниц и выразительно читает вслух:
-«Привет, дневничок. Сегодня мне исполнилось 9 лет. Я очень рад! Приехала тетя Ничта с подарками...». Что же она мне тогда привезла? - Жак вылезает изо стола и в напускной задумчивости подходит к окну.
В их двор забежала дворняжка, отогрела конечности и теперь снует туда-сюда, поджав хвост. Конечно, на улице-то холодно, а тут хотя бы ветра нет.
-Очень интересно, - Жак пытается определить породу незваной гостьи. - Наверно помесь лайки с овчаркой, или?..
На самом деле Жак не разбирался в собаках, но сейчас ему хочется самому себе показаться образованным и всезнающим человеком , и он изображает своего отца. -Я думаю, месье, вы ошибаетесь. Это же овчарка! Как ваш наметанный глаз не увидел столь очевидной вещи? - если говорить хриплым полушепотом, то голос становится очень взрослым.

-Если Жак еще раз что-нибудь сломает, клянусь, я больше ничего ему не куплю, - за обедом папа пытается пожурить неспокойного отпрыска.
Как бы ни так! Что сегодня нашло на него, никто не знает, но Жак почему-то не может покорно молчать, он сразу влезает:
- Что ты врешь? Мне все мама покупает, а ты со мной даже ни разу в магазин не ходил!
-Жак! – кажется, мама сердится. – Теперь я, пожалуй, соглашусь с папой, - не надо тебе ничего дарить. Когда ж ты поймешь, что в разговоры взрослых влезать нельзя?
-Можно! – Жак стучит ложкой по тарелке. Вид у него крайне недовольный и угрюмый. – Мне все можно!
-Я сейчас покажу ему, что можно, а что нельзя, - папа отодвигает тарелки и тянется к сыну.
Жак пугается и оглядывается на свою единственную защитницу:
-Мама…
И получает от нее должную поддержку:
-Папа, ты хочешь, чтобы он и нас боялся?
-Ну-ну, дорогая. Пусть из него вырастет капризный болван. Уйдешь к своей Ничте, я его сразу проучу. Урок по всем статьям преподам!
-Милый, прекрати, пожалуйста. Это не его вина… - мама собирается еще долго рассыпаться в объяснительно-извинительных причинах поведения любимого сына. Многое она слышала от психологов, многое вычитала в журналах и увидела по телевизору, поэтому фразы из ее уст звучат расхожие и всем известные. Нестранно, что отца это не интересует, он только делает вид, что слушает. И Жак тоже. Под столом, кстати, интереснее, чем за столом. Поэтому мальчик потихоньку сползает со стула, чтобы во всей красе понаблюдать подстольную жизнь обоих родителей. У мамы ноги худенькие, она ставит их аккуратно, как прилежная первоклассница: ступни на одном уровне, коленки слегка сдвинуты. Не то, что отец: располневшие ляхи туго обтянуты брюками, а на коленях ткань смешно топорщится. Стула ему мало, и он развалился на нем как на диване
-Жак, ты бы еще с головой под стол залез.
-Я же тебе говорю, воспитания ему катастрофически не хватает, - удивительно, но голос отца с раздраженного сменился на миролюбивый. Видимо, пока Жак изучал жизнь под столешницей, родители закурили трубку мира. Нет, все-таки наверху интереснее!
Мама улыбается и спрашивает:
-Ну, что ты приуныл? – а глазами так и говорит, мол, смотри, как я папу нашего задобрила.
Жак хочет сказать ей «спасибо, мама», но опять молчит, не в силах выдавить и слова.
На самом деле, быть мальчиком из хорошей, состоятельной и уважаемой семьи очень сложно. Тебя учат всему: и игре на пианино, и математике; что делать нужно, что делать можно и что нельзя; уважать родителей и гордиться своей фамилией. Вот у всех друзей Жака гораздо больше свободного времени… Они после обеда идут гулять, в то время как он ждет пианистку, которая всегда опаздывает.
-«Элизу» пока повтори, а то опять будешь мимо нот мазать!
И Жак повторяет. Потому что, если еще раз сделать не так, как говорят, то точно схлопочешь по ушам. «Я ненавижу «Элизу», я ненавижу пианино, я ненавижу пианистку».
-Всю жизнь мечтала играть ее… Просто ностальгия по ушедшей юности, - мама вздыхает и в блаженстве закрывает глаза. И, хоть пьеса эта в исполнении ученика третьего класса мало чем напоминает ту знаменитую «Элизу» Бетховена, от одних только ми-ре-ми-ре-ми ей грезятся самые прекрасные и чистые воспоминания. – Ах, Жак, каждый раз, когда моя мама поднимала крышку от пианино, я чувствовала дух волшебства… Она играла, а я закрывала глаза и представляла всякие чудесности. Наверно… - мама на мгновенье задумывается, - наверно, мама была очень талантливой.
Идеализирует ли она образ бабушки или нет, - Жак не знает. Да он еще и не вырос из того возраста, когда дети начинают сомневаться в словах мамы, но ее слова вызывают в нем непонятные чувства. Пока Жак пытается распробовать их, после репризы его руки сами по себе замирают.
-Повторяй! Опять задумался? – в мамином голосе слышится негодование. – И за что Бог наградил нас таким рассеянным сыном?..

-Мама меня совсем замучила. Каждый день играю эту «Элизу», каждый день! А она облокачивается на пианино и все время вздыхает! - для большей убедительности Жак стучит кулаком по парте.
-Да ладно, а я вчера кое-что видел… Но тебе и неинтересно, наверно?
-Что ты видел? - нет, Жаку настолько любопытно, что он даже рот открыл.
Янек отворачивается и говорит:
-Лучше тебе не знать!
-Ну и иди в ж… сам знаешь куда, - родители всегда учили Жака не ругаться. – Может, ты просто набитый врун, привлекающий внимание?
-Ладно, я скажу… - Янек почему-то краснеет и, заглядывая в глаза, спрашивает: - Только ты обещай не обижаться, ага? Вчера твою матушку видели с каким-то мужиком, и они целовались…
«Как мама может целоваться с кем-то, кроме папы?»
После Жак и Янек пошли в столовую, швырялись хлебом, Янека даже отругали за дурное поведение. а вот Жака не стали. Янек тогда обиделся, мол, Жака не ругают, потому что он худенький да тихий на вид… а на самом деле «черт в тихом омуте»! Учителя рассердились еще больше, а Таракан ударил кулаком по столу, ведь «Хлеба в стране не хватает, а эти выродки…» и ля-ля-ля… Было так смешно и страшно, что Жак на время забыл о своем новом страхе: мама любит другого мужчину… Неужели они теперь разведутся?
На литературе он вспоминает, как часто мама с папой ссорятся. Оказывается, что каждый день. А вот раньше Жак не думал об этом, не обращал внимания и даже не подозревал, что семья их держится, как выражается тетя Ничта, на соплях! На его, на Жакиных соплях, потому что он еще глупый ребенок… И мама, бедная мамочка, не хочет разводиться с мужем, ведь кем тогда сын будет? Безотцовщиной.
Пока все это думалось, руками Жак мнет манжеты на рукавах. Темная жесткая ткань, из которой пошита школьная форма, колет пальцы и заставляет их краснеть, но Жак, кажется, уже не в школьном кабинете. Мысли его уносят далеко в будущее, где они с матерью уехали от отца, например, в столицу. Денег вначале было мало, но он, раз надо было, бросил школу и пошел работать… на фабрику, например. Папа не писал им писем, только присылал открытки и подарки по праздникам, а Жак все отправлял обратно. Не нужен ему такой отец! Если его мама не любит, значит, есть за что, правда же? А может, и не отец он ему?
-А может, и не отец он мне? – потные сжатые до больного ладони, жалость к матери и себе, сплетни, ругань дома, равнодушный отец, - все это как крепкие оплеухи для капризного третьеклассника. Он закрывает глаза и чувствует, как по щеке стекает маленькая, но очень горячая слеза.
-Может и не отец… Но на уроках надо слушать, - Таракан удивленно смотрит на Жака. Ребята шушукаются, раздается смех, и Таракан добавляет: - Эх, мой юный друг, актеришка вы или наивное дитя, здесь храм науки, а не дом милосердия! Плакаться пойдете к тем, кто вашу золотистую шевелюру по достоинству оценит.
Если учитель словом или делом разрешил детям смеяться, то они, безусловно, будут смеяться.
-Встаньте, мой юный лицедей (Таракан всегда говорит так, будто сошел с ума над своими книжками), пусть все посмотрят, кто мешает нам изучать столь тонкую и изящную науку, как литература.
Жак встает, понурив голову. От стыда он весь покрылся пятнами и не видит, что, среди всеобщего веселья, Янек смотрит на него глазами, полными сожаления.
После школы Жак долго бродит по дворам и улочкам. Сразу после злополучной литературы он выбежал из класса, потому что боялся услышать продолжение насмешек. Может быть, и не было бы их, но, все равно, «почему мне так гадко?».

@темы: Своё, Фрагмент романа, На критику

---

[Ловкий Пройдоха]

Из сочинений выпускников 2001 г.
Тема: "Мастерство Л.Н. Толстого в создании характера героя."

* Князю Андрею близки его тайные отношения с Пьером.
* До встречи с Наташей князь Андрей был похож на дуб без листвы, а после встречи превратился в красивый зеленый дубок.
* Если князь Андрей, даже страдая, перестраивает жизнь в Богучарове, то Пьер (эдакий новый Обломов) лежит на диване в халате и даже не задумывается, чего бы съесть на обед.
* Толстого отличает употребление устного народного творчества, нашедшего отражение в песнях и танцах Наташи.
* Маленькая княгиня Болконская уже неотделима от своей верхней губки с усиками.
* Толщина Кутузова делает его еще роднее русскому человеку. Образ Кутузова - отца солдатам - будет вечно жить в романе Толстого.
* Толстой нарекает Наташу самкой.
* Его патриотизм был интернациональным.
* Пьер нуждается в помощи, потому что в детстве за него все делали родители и слуги, а в 20 лет его оставили одного.
* Прежде всего, Пьер и Толстой похожи внешне. Толстой представляется мне как массивный, крупный, слегка "медвежатый" мужчина, не боящийся тяжелой работы.
* У Толстого широко изображено приусадебное дворянство.
* Наташа была в восторге от русской кухни, а в особенности от звуков русской балалайки. Нет сомнения, что "Барыня", которую она танцевала, находится у нее в душе.
* По своим идеологическим соображениям Толстой был славянофилом, поэтому не мог положительную героиню сделать какой-нибудь французской дамой, и он представил ее нам как добрую, раздольную, веселую русскую женщину.
* Жутко приближаться к Толстому - так он могуч. В робком изумлении стоишь у подножия этой человеческой горы. Гигантская постройка его духа подавляет, но трудно представить себе Россию без этого незаменимого спутника (свободное ученическое переложение фрагмента книги Ю. Айхенвальда "Силуэты русских писателей").
* Одним из средств раскрытия образа являются монологи князя Андрея с Пьером, внебрачным сыном старого графа, в которых раскрывается внутренний мир князя.
* "Самый нужный человек" в отряде, он (Тихон Щербатый) поднял "дубину народной войны" сознательно, по-деловому.
* Стоят они (герои) особняком, как два полюса.
* После встречи с Курагиным она (Наташа) видит себя уже матерью с ребенком.
* Перед читателем открыта вся жизнь этого героя: от радужного детства до глубокой эволюции.
* Как заразительна радость Наташи при возвращении брата с войны под пером Толстого.
* Уже с детских лет в ней были зачатки материнства.

gramma.ru

@темы: Юмор, Цитата

---

[Ловкий Пройдоха]

Один из анекдотов о Колумбе приписывает ему необыкновенную находчивость в ответ на обвинения. Завистники после возвращения его из Америки говорили, что открыть Америку может всякий, туда доплывший. Тогда Колумб предложил собравшимся поставить стоймя сваренное вкрутую яйцо. Никто не мог этого сделать. Колумб, надбив яйцо с одного конца, поставил его стоймя. И когда его завистники стали утверждать, что это необыкновенно легко и может сделать всякий, Колумб ответил: "Это может сделать каждый, когда посмотрит, как это сделает другой".

@темы: Размышление

---

Атум: Нити Силы. Глава 2. Охота началась!

[DrummingVlad]

Авторство: DrummingVlad и Seth

- Она меня достала – послышался жалобный вой – Каин, не проще было бы избавиться от неё.
- Наберись терпения.
- В её случае никакое терпение не поможет.
- Но если б не оно, я бы давно заткнул твой рот.
Эти слова ничуть не обидели болтуна Горацио, напротив, из-за своего неугомонного языка он уже давно привык к такому обращению. Как ни странно, ему это даже нравилось. Ведь вытащить хотя бы одно словечко, из его собеседника, было далеко не простым делом. Поэтому, даже такие нелестные слова, Горацио воспринимал не иначе, как свою личную победу.
Они шли вперед по темному коридору, который по своей запутанности мог без проблем переплюнуть лабиринт самого Минотавра. Мысль об этом, волей не волей, приходила в их головы после часа поисков одной только злополучной комнаты.
- Когда я говорил, что она меня достала, я имел ввиду именно это – все не мог угомониться болтун,- почему бы тебе не сказать Менаде, чтобы прекращала заниматься этой ерундой.
- Тогда почему бы тебе не заняться организацией собрания в следующий раз?
- Еще чего…
Горацио резко рванул вперед и через секунду…
- Ура! Дверь на горизонте!
В находящейся за дверью комнате было так темно, что создалось впечатление, что они наткнулись на чулан.
- Темно хоть глаз выколи – Горацио и в этот раз успел выразить свое недовольство.
Покопавшись недолго в карманах пиджака, в которых хранилось, чуть ли не все, что есть на белом свете, он вытащил немного подтаявшую восковую свечу. В один момент тьма разбежалась по дальним углам комнаты. Теперь им был виден стол, за которым их уже ожидали остальные участники собрания.
Горацио уже собирался занять свое место, но тут из полумрака, словно кошка, на него накинулась женщина.
- А ну потушил свечу! Ты всю атмосферу портишь! – вцепившись в тонкую шею, она повалила его на пол.
Собственно это и была та, на которую так долго жаловался Горацио. Что и говорить, дама эта была довольно экстравагантна, что подчас очень даже было ей к лицу, но гораздо чаще всех доставало. Причем действительно всех: Каин не являлся исключением.
Пока эти двое были заняты руганью, остальные участники заседания времени тоже зря не теряли, каждый погрузился в свои дела. Все это они уже давно видели и столько раз, что это казалось им естественной частью каждого собрания. Конечно, на непосвященных в сей тайны, это могло произвести глубокие впечатления. Такой, например, была, маленькая девочка лет тринадцати, для которой это собрание было первым. Она легонько несколько раз подергала за рукав сидящего рядом с ней громилу.
- Эшик, что с этими двумя?
- Видишь ли, Мэй, отношения людей довольно сложная вещь. Понять их нелегко, особенно…
- А покороче?
- Если быть кратким, хоть я не любитель сплетен, история эта длинная…
- А еще короче?! – девочка была уже не в терпении.
- Хорошо-хорошо, дело в том, что в своё время Горацио, как бы это правильно выразиться, сделал предложение госпоже Менаде и получил отказ. Думаю, это и послужило причиной их столь неприязненных отношений.
- Неразделенная любовь – сладостно вздохнула Мэй, погружаясь в свои буйные фантазии.
Среди собравшихся Эшш был вторым по влиянию, после Каина. Наверное, из-за этого он часто выступал своего рода судьей, постоянно разнимающим сцепившихся соратников. Работа не из легких, но он легко с ней справлялся, в чем ему помогали недюжинная сила и тонкий дипломатический подход. Этакий метод кнута и пряника. Будучи похожим на тех держиморд, которые выкидывают особо буйных посетителей трактиров, он мог похвастаться ни одной учёной степенью и немалым преподавательским стажем. Говорили даже, что в свое время, он руководил кафедрой в университете имперской столицы, однако сам Эшш умалчивал об этом факте.
Что же касается Мэй, то о ней окружающим было почти ничего не известно. О новом пополнении говорили уже давно, но возможность ознакомиться с ним появилась только сегодня. И первым впечатлением, было, пожалуй, удивление: новенькая постоянно держалась за Эшша, то и дело, пытаясь спрятаться за ним. Стало казаться странным, как она вообще сюда попала, но таково было распоряжение Каина, а его мнению доверяли. Возможно, он смог разглядеть в этой девчонке, то чего другие не заметили.
Ну и пожалуй последний из собравшихся, шестой по счету – Табо. Профессиональный наемник, воевавший наверно под всеми знаменами континента. За одну только недавнюю войну империи с Акадией он умудрился четыре раза поменять сторону. Стоит ли говорить, о том, какое было к нему доверие.
- Да оставьте эту свечку в покое, пора уже начинать.
Вообще-то обязанность успокаивать особо неугомонных лежала на Каине, но в этот раз Табо перехватил инициативу.
- Молчал бы!
- Вот именно! - хоть в чем-то они были согласны.
.В итоге вместо того, чтобы показать, кто здесь хозяин, наемник сам ввязался в бушующую словесную баталию. Так бы оно все продолжалось, но толи у лидера разболелась голова, толи хваленое терпение окончательно треснуло, ибо повязка, скрывающая правый глаз, была снята. Мгновенно наступила тишина, да такая, что можно было расслышать звук падающей капли.

***

Что со мной? Это похоже на сон. Я сплю? Нет, я могу свободно мыслить, но не могу понять, что со мной. Должно быть это иллюзия. Если это так, то… Видать мы его действительно разозлили.
О, кто это? Люди? И вправду. Что ж, вполне неплохо мастер, у вас и впрямь талант. Жаль, что в вас погибает великий художник. Интересно кто эти люди. В них есть, что-то знакомое. Кажется я их уже видел, вот только где? Где, где же? Что это? Кровь! Что со мной, это всего лишь иллюзия. Но почему моё сердце так колотится? Неужели я слаб? Неужели я так слаб, что боюсь того, чего нет в действительности? Но это так на неё похоже: цвет, влажность, запах, даже вкус. Превосходно. Превосходно. Это действительно превосходно! Все как тогда. Людей разрывает на части, их рубят, шинкуют, их ласкают языки огня. Все было абсолютно так, не упущено и малейшей детали. Каин! Я обожаю тебя! Хе-хеееее…
Кто-нибудь помогите мне, спасите…

***

Прошло совсем немного времени, и Каин вновь натянул повязку. Будто очнувшись ото сна, собеседники вновь пришли в себя. Мэй сидела на полу в полном недоумении:
- Эшши, что это было?
Вряд ли, кто-нибудь смог объяснить новичку что произошло. Многие сами до конца не понимали суть случившегося.
- Что за фокусы? – кипятился Табо, из-за переполнявшего его недовольства.
Горацио и Менада, к удивлению, не проронив и слова, спокойно заняли свои места. Видать ни кто и не помнил, о своих недавно оживших кошмарах.
Все это время Каин ждал их за столом, перебирая деревянные четки. Когда, все наконец-то уселись, он начал:
- Я сегодня не в духе. Это вам так, на заметку, а теперь к делу.
- Эшш, я рад, что ты справился с работой, и нашел нам нового человека.
Каин кинул взгляд на Мэй, от чего та смутилась еще пуще.
- С этого дня Мэй будет одной из нас, постарайтесь помочь ей освоиться.
- Думаю, в ней и вправду есть, что-то интересное – мелькнула мысль в голове Горацио.
- Теперь, когда у нас есть манускрипт, мы можем перейти к кульминации. А именно, к получению силы императора – во взгляде Каина будто вспыхнул яркий огонек.
- Но сначала нужно найти, гробницу, собственно для этого и понадобился свиток. Для большей эффективности, будет лучше разделиться на три группы. Нас как раз шестеро: по два человека на группу.
- Мне уже это не нравится – недовольство Горацио снова проснулось.
- Вот поэтому я распределю вас по группам, когда прибудем в Лагош. А сейчас займемся другими вопросами. ..
Дальше собрание протекало довольно вяло. Об этом говорил хотя бы тот факт, что большую часть времени выступал Каин. Его речь, сама по себе довольно четкая и ясная, была совершенно безжизненной и сухой, что делало её сродни воскресным чтениям жрецов, которые любого могли погрузить в дремучий сон. Остальные предпочитали держаться в стороне от обсуждения вопросов предстоящего дела. Менада, за все собрание не произнесшая и слова, скрывалась за веером, изредка перекидываясь взглядом со скучающим Горацио. Сам Горацио, напоминал школьника-лоботряса: закинув руки за голову, он беззаботно качался на поскрипывающем стуле, время от времени пытаясь сострить что-нибудь, чтобы прогнать скуку. Эшш и Мэй постоянно перекатывали друг другу маленький металлический шарик, звук которого нервировал Каина. Касательно Табо и говорить особо нечего, еще где-то в середине собрания он отправился в далекое путешествие по миру снов. Собственно, глядя на такой расклад, Каину ничего больше не оставалось, как прекратить собрание.
Комната опустела. Из коридора еще некоторое время доносились постепенно отдаляющиеся голоса. Вскоре и они совсем стихли. И только редко потрескивающая свеча, оставшаяся гореть на столе, продолжала тревожить тишину. Из полумрака вышли два человека. Их лица тщательно скрывали черные капюшоны.
- Похоже, он начал действовать.
- Начинается самое интересное….
Свеча потухла…

***

Тяжелые свинцовые тучи медленно тащились по хмурому небу. Еще недавно слабенький ветерок, начал заметно усиливаться, гоня за собой нескончаемые ряды темных волн океана. Подобно заботливой матери, раскачивающей свое дитя в люльке, они качали одинокий корабль, унося его к далеким берегам Лагоша.
- Чёрт, я так со скуки помру! – вскипел Горацио, бросив, уже стоявшие ему поперек горла, карты.
- Просто признайся, что не хотел проиграть – подловила его Менада.
- А вот и нет. Просто, мне надоело – пытался оправдаться Горацио, только это выходило у него не особо убедительно.
- Конечно, тебе надоело - между тем кончики её фиолетовых губ слегка приподнялись вверх.
В итоге все опять скатилось к семейной ссоре.
В темном углу, куда не доходила и маленькая толика света, ворочаясь, на хлипкой, постоянно скрипевшей от старости, ветхой кровати, пытался уснуть бедняга Каин. Несколько дней проведенных в этой тесной, пропахшей плесенью, коморке, вместе со своей командой, были самой изощренной пыткой для его нервов. О, сколько раз он мечтал, затолкать их всех в один большущий мешок и выкинуть за борт. Позже к этой картинке он добавил мышей, сильно обнаглевших в последнее время, и капитана судна, любившего заявиться, чтобы в очередной раз, заливаясь диким хохотом, спросить как им по вкусу его «царские апартаменты».
Табо тоже было не до веселья. Весь путь он провел, забившись в угол, периодически выбегая из каюты с надутыми, как у хомяка щеками. Конечно, не воспользоваться таким случаем Горацио просто не имел права. Но как бы ему не нравилось стоять над чей-то душой, неторопливо выжидая момента, когда жертва, доведенная до белого каления, разразиться тысячами проклятий и угроз в его адрес, это все равно рано или поздно приедалось.
Между тем, время тянулось медленно, минуты казались часами, а часы – днями. Какая-то унылая атмосфера завладела этой крохотной каютой и её обитателями. В свою очередь эти несчастные только и могли, что всяческими способами отбиваться от неё. В этом деле всегда хорош разговор, и неважно о чем: политика империи, способы копчения лосося, бушующая война или что прячется за повязкой Каина.
Сам Каин уставился в потолок, надеясь, что это как-то поможет ему уснуть. Вдруг какое-то странное чувство овладело им, точно какой-то мерзкий холод стал растекаться телу, покалывая его иглами. Он перевернулся на бок.
Прямо перед ним стояла высокая фигура. Необъяснимое чувство страха сковало его.
- Каин…
Нечеловеческим был этот голос, да и голосом его трудно было назвать. Это было скорее шипенье, с которым змея подкрадывалась к жертве.
- Трое корней питают одно дерево…
Каин открыл глаза. «Видно сон» - промелькнуло в его голове, - «странно, но все было точно как наяву». От одной только мысли об этом дрожь пробегала по его телу…

***

«Это история о давних временах. После долгих лет неразберихи на континенте, словно ростки стали появляться первые молодые государства. В их основе стояли люди, чья сила была способна вести за собой массы. Имена таких вождей, ставших затем первыми правителями, навсегда сохранились в легендах и сказаниях их народов. И-ди – у паньжу. Невсур – у акадийцев. Хасехен – у народа Лагоша. Последний, правда, больше известен нам под именем Багрового Императора.
Фигура эта столь обросла за прошедшие, со дня его смерти, тысячелетия различными сказаниями и легендами, что реальный образ первого императора практически затерялся во времени. Достоверно известно, что в «темную эпоху» на территории современного Лагоша появился человек, который сплотил вокруг себя немалое количество людей. Постепенно его власть крепчала, и у него стало достаточно сил, чтобы захватить столицу региона. С падения Макл-Хары начинается история государства Лагош и его первого императора.
Новому правителю пришлось столкнуться с множеством проблем, главной из которых все же была враждебность соседей. Войны той эпохи нашли отражение во множестве сказаний, главное из которых «Багровые годы» должно быть и дало прозвище императору Хасехену. В них так же нашел отражение образ императора-героя, с приписываемыми ему сверхчеловеческими, чуть ли не божественными способностями. Такой образ прослеживается на протяжении всех произведений того времени, что позволяет предположить, что для них, людей того времени, он был никем иным как богом. Но именно это и погубило Хасехена.
Должно быть, пытаясь сохранить образ бога, он и начал поиски все большей силы. Исходя из легенд, император собирал вокруг себя толпы различных колдунов, ведьм, магов и прочих личностей, но так и не получив результата он обратился к асурам (демонам). Получив от них желаемое, он овладел поистине нечеловеческим могуществом, которое, однако, оказалось не подвластно ему. Это привело к тому, что Хасехен обезумел и стал угрозой для своего же народа. Знать и приближенные, боясь непостоянства императора, пытались не раз свергнуть его, причем последняя попытка, которая провалилась полностью, завершилась само изгнанием правителя. Мотивы столь неясного поступка, чаще всего списывают на безумство императора, которое, скорее всего и является истинной причиной.
Последней загадкой является место захоронение легендарного Багрового императора Лагоша. На данный момент никакой реально подтвержденной информации о её местонахождении и даже существовании, не имеется».
- Черт! До чего же бесполезная книжка, - Горацио захлопнул «Краткую историю Лагоша», тут же швырнув её куда подальше.
С самого утра он прибывал в самом поганом расположении духа. Вот уже целую неделю он скитается по землям Лагоша с ненавистным ему Табо. Хотя на болтливости его это ничуть не отразилось, напротив, он почти не умолкал. Его напарник, явно «очень довольный» решением Каина определить их в одну команду и отправить черти знает куда, готов был вспыхнуть с бранью в любую секунду, попутно поколотив, жужжащего под ухом Горацио.
Был конец лета. Как правило, в это время дождей было немного, а солнце не пекло так сильно как в июле. Поэтому крестьяне, проводящие целые дни на полях, частенько оставались там ночевать. Только темнеть начинало, как вокруг бодро потрескивающего большого костра, собиралась, плотным кольцом, целая куча народа. Что и говорить, а народ в Лагоше любит повеселиться, особенно после тяжкого рабочего дня. Смеялись, пели, не брезговали достать, специально припрятанной медовухи, любили побаловать друг дружку разными новостями, сплетнями и, конечно же, байками, да пострашнее. И так всю ночь, пока с востока, незаметно, не подкрадывалось солнце.
Частенько приходилось путешествующему дуэту останавливаться на крестьянских ночевках. Денег было и так мало, а постоялый двор был недешевым удовольствием. Ну не оставаться же под открытом небом, довольствуясь на ужин сомнительного вида грибами? А у крестьян была и еда, и медовуха, симпатичные девицы могли затесаться, о чем постоянно твердил Табо, ну и конечно же информация, которой деревенские владели ни хуже любого трактирщика. Вот они и путешествовали от деревни к деревне в поисках того, что могло бы навести их на след гробницы, но пока безуспешно.
Вот и в этот раз занесло их незнамо куда. Вокруг бескрайние дикие поля, поросшие высокой осокой, пестрящие чабрецом и клевером. И только где-то вдали синей змеёй извивалась едва заметная река. Деревня находилась не близко так, что путь предстоял еще немалый.
Уже под вечер, измотанные, голодные, изрядно доставшие друг друга, эти двое добрели до очередной деревушки. Только стоило появиться их жутким рожам на горизонте, как, не спросив ни слова, их мигом схватили и усадили за стол.
На темном, точно залитом чернилами, небе успели появиться первые звезды. В это время, гулянка была в самом разгаре.
- Маари, ты так прекрасна сегодня… - флиртуя, произнес Табо.
- Ох, ты же меня первый раз видишь, - кокетничала она.
- Ну, завтра-то ты будешь еще прекраснее, дорогуша
- Ах ты проказник… - радостно смеясь, они, выпили по очередной кружке медового напитка.
Что-что, а женщины были просто без ума от Табо. Зализанные назад волосы, черные, как вороние перья, тонкие, почти скульптурные, черты лица, крепкое тело на котором величественно красовалась броня из небольших металлических пластин, прекрасно дополнявшая грозный образ в купе со шкурой серого волка, которую Табо носил на спине: прям образ героя из легенд.
В сравнении с Табо с его соратник был менее примечателен. Наверное, поэтому никто и не заметил, что он давно покинул шумную компанию.
- Табо, дорогуша, что же привело тебя, в наше захолустье?
Табо собирался ответить, но его перебил возникший из ниоткуда Горацио. Его явно не устраивала нерасторопность его напарника в продвижении к их цели.
- Вообще-то мы здесь по делу. Мы ищем человека, который помог бы нам сориентироваться на местности и найти кое-что.
Поглаживая Табо по груди, Маари ответила:
- Думаю я знаю, кто может помочь вам, - она поцеловала Табо в шею, - старичок Пинч, - она пересела к нему на колени, - утром вы можете сходить к нему…
Маари заключила Табо в страстные объятья. Маленький огонек между ними моментально вспыхнул до пламени. Смекнув, что к чему, Горацио направился к хозяину таверны Пааху, который был сегодня в хорошем расположении духа.
- Трактирщик! Не мог бы ты мне помочь?
- Конечно, друг мой. Что у тебя стряслось?
- Где живет старичок Пинч? Я хотел бы его кое о чем спросить.
- Он на окраине. Смотри. Выходишь в эту дверь, - он указал на выход, - и идешь направо, пока не увидишь тропу, идущую в лес. Иди по этой тропе, и ты как раз упрешься в дом старика Пинча.
- Благодарствую - улыбнулся Горацио, подбросив золотую монетку трактирщику в знак признательности, и направился к выходу.
Следуя указаниям трактирщика, Горацио быстро набрел на ветхую лачугу. Он постучался. Дверь открыл маленький старичок. Лицо его было изрезанно морщинами, а до пят спускалась длинная седая борода. На нем были серые лохмотья, а на голове его сидел старый потрепанный колпак. При этом он опирался на деревянный посох, который был выше его на головы две.
- Ты кто такой?! – нервно спросил старик, - случаем не из этих….
- Из этих? Должно быть вы о попрошайках…. – Пинч перебил.
- Так ты попрошайка!? Убирайся отсюда! – заорал старик, лупя Горацио по ногам посохом, вынуждая того отступить назад.
- Черт возьми, что вы делаете?!
Старик будто не слушал его.
- Убирайся, убирайся, попрошайка… - он нервно дергал головой из стороны в сторону.
- Я не попрошайка!
Пинч замер и прекратил драться.
- А? Ты что-то сказал?
- Я не попрошайка! – громко заявил Горацио, чтобы старик прекратил этот балаган.
Дед положил обе руки на посох, облокотившись на землю.
- Так кто же ты такой, сынок?
- Ах да, я не представился! – гость отвесил поклон - Моё имя Горацио. Я ищу человека, который знает многое о прошлом этих земель. Мне сказали, что старичок Пинч может мне помочь.
- Помочь? – старик задумался, - А, значит, мне снова придется спасать мир! Какая радость! – он широко улыбнулся, обнажив все свои три зуба, и приподнял брови.
Его собеседник поспешил прикрыть лицо рукавом, чтобы скрыть невольно напрашивающуюся ухмылку: «ну не говорить же деду, что мы все хотим спалить к чертовой матери».
- Ну, можно сказать и так. Суть в том, что мне нужно отыскать одно место, неуказанное на карте. Вы сможете мне в этом помочь?
- Интересно-интересно… Слушай сынок, помочь-то я тебе помогу, но ты приходи-ка лучше завтра утром. А то я – дурья башка, могу сейчас и напутать что-нибудь.
- Нет проблем, – Горацио вполне устраивал такой расклад. Однако старик, видимо не понявший этого, принялся с особой дотошностью утешать своего гостя.
- Уж пойми сынок, вдруг я еще чего ошибусь…
- Да все нормально – перебил его Горацио.
Но хозяин лачуги похоже его даже не слушал, и все продолжал оправдываться.
- Будешь потом винить во всем старика и бранным словом вспоминать – чуть ли не плакал дед.
Горацио понял, что если так и дальше пойдет то утешать придется не его, а старика.
- Что-то я припозднился, - сказал он, попятившись назад в сторону дороги - Увидимся утром, - попрощавшись, гость обернулся и направился в сторону деревни.
Дойдя обратно до таверны, которая к этому моменту уже пустовала, Горацио подкинул уснувшему за столом трактирщику две золотые монеты.
- Надеюсь, вы не будете против, если я одолжу одну из ваших комнат на ночь, - и тут же добавил - хотя, думаю, вы и так не будете против, - и два золотых снова вернулись в карман своего хозяина.
Поднявшись наверх, он отворил первую попавшуюся ему комнату. Особо не осматриваясь, Горацио швырнул вещи в дальний угол и запер наглухо старую деревянную дверь. Только успел он развернуться к кровати, как его охватили чьи-то руки, и какой-то таинственный, наполненный нежностью шепот одурманил его:
- Наконец-то мы одни.
***

- Вставай герой-любовник! – Горацио бесцеремонно отвесил пинок дремлющему в сарае Табо.
Наемник приподнялся, лениво протирая сонные глаза, и снова плюхнулся на сено.
- Чтоб тебя, еще час.
Стало ясно, что дело может затянуться и Горацио сразу же перешел к активным действиям.
- Ваше величество, - пинок, - нам пора двигаться в путь, - пинок, - мой милостивый государь.
Тот, будто бы не чувствуя боли вовсе, схватил Горацио за ботинок. Надоедливый комар понял, что наемник собирается свалить его наземь и ловко вынырнул из своего сапога, оставив напарника в дураках.
- Добро утро, моя госпожа! – с усмешкой произнес, стоявший уже на одной ноге Горацио.
Поняв, что от этого парня не отделаться просто так, Табо собрал свои вещи и отправился к ручью…
- Принцесса Табо собирается на бал… - распевал Горацио, порядком уставший от ожидания и поэтому во всю валявший дурака.
- Что за чушь ты несешь! - Табо всегда на удивление легко поддавался издевкам своего напарника. Но других способов расшевелить его просто не было. Точнее, они были, но явно не подходили Горацио.
Подобно верному слуге, Горацио вставал по струнке и преклонил голову.
- Ваше высочество – перешел он на торжественный тон – вам следует поторопиться с наведением марафета, иначе, боюсь, ваш принц может и не дождаться нашего появления!
Табо кипел как котел.
- Я тебя прикончу! – в шутника мигом полетели, один за другим, оба сапога.
Пребывание у ручья затянулось надолго…

***

Заветная тропа вновь привела Горацио с напарником к дому сумасшедшего старика. Тот уже ожидал их неподалеку от своего небольшого садика: два куста помидоров и еще три небольших кустика с огурцами. Неподалеку стояла яблоня. На вид она была очень старая, но все же прекрасная, наполненная изумительными плодами.
- О, сынок, я смотрю, ты товарища привел. – Горацио кивнул в ответ, - Ну вот и хорошо. Я погляжу, он силен, да. Это будет как раз кстати… - добрая улыбка не сходила с его лица.
- А о чем это вы говорите, дедуля? – окликнул того Табо.
- Увидишь, сынок, увидишь, - он махнул рукой, чтобы гости проследовали за ним, и направился к задней части своего дома.
Дорога хоть была и недолгой, но старик все же успел рассказать новым друзьям об особенностях его способа выращивания помидоров, как избавиться от домашних вредителей и прочих мелочах жизни, которые никак не волновали его спутников. Даже болтливый Горацио не смог ничего вставить в этот дивный монолог.
И вот они подошли к нужному месту. Старик остановился.
- Ну вот, сынок, - сказал он глядя на Табо, - нужно нам дверцу-то эту открыть. Я стар и не смогу. А друг твой, - он перевел взгляд на Горацио, - Да, худощав, силушки не много… - взгляд вновь был направлен на Табо, - Ну, давай. Отворяй.
- А что открывать-то?
- Так вот, под тобой-то… - старик указал на кусок земли, под которым при ближайшем рассмотрении виднелась дверь вниз.
У Табо не заняло много времени, чтобы ее открыть.
- Ну, теперь можно идти – Табо посмотрел на старика.
- Да, да, – старик задумался, - ты иди, иди вперед, - он подтолкнул Табо в проход своим посохом.
В начале самого прохода на стене висел сухой огрызок деревяшки. Старик достал из кармана небольшой глиняный горшочек со смолой и собственной рукой обмазал вязкой жидкостью верхушку старого факела. Остатки смолы, что остались на руке он естественно тщательно вытер об свой потрепанный наряд.
Сам проход был очень длинным. В темноте не было видно конца. Лестница, ведущая вниз, скрипела под ногами, а с потолка валились кусочки земли.
- Дед, а почему это ты не идешь впереди? – поинтересовался Табо.
- Ох, сынок, я стар и слаб. А тут, между прочим, водятся крысы-людоеды. Я сам с ними не справлюсь.
Табо окаменел и бросил взгляд на старика. Он поднес к нему поближе факел, что освещал им путь.
На лице Пинча сияла радостная улыбка. Бывалый наемник замахал руками.
- Это еще что за хрень!? Какие к черту крысы-людоеды?! И чего ты смеешься, старик!? – улыбка не сходила с лица Пинча.
- Наша принцесса боится маленьких грызунов? Какая досада! – Горацио вновь стал издеваться над Табо.
- Закрой рот, молокосос! Я тебя сейчас в землю вкатаю!
- Ну, давай принцесса, смотри ноготь не сломай.
- Ребята, давайте успокоимся. Нет здесь никаких крыс. – попытался успокоить их старик.
- Да мне уже плевать на крыс, старик. Я урою эту болтливую девку! – гнев Табо был на пределе.
- Смотри – крыса! – вскрикнул Горацио, указывая пальцем в пустоту.
- Чтоб тебя… - неловкое движение привело к тому, что наемник покатился с лестницы вниз, издавая дикие крики. Факел полетел вслед за ним.
- А вы веселые ребята, я смотрю, - рассмеялся дед и продолжил спуск.
В конце пути их ждала просторная комната. Пространство ее было наполнено холодом. В воздухе витал аромат старой бумаги. Горацио почувствовал под ногами более твердую породу. Отстук от подошвы ботинок напоминал ему камень. Старик поднял валяющийся факел с земли и поднес к углу стены. Струя пламени пробежала вдоль стен через все помещение. Свет от огня и запах смолы мгновенно заполнили комнату. Со всех сторон она была заставлена стеллажами со свитками, книгами и пергаментами. Посередине стоял большой деревянный стол, накрытый покрывалом из пыли.
Табо поднялся с пола, держась за больную голову.
- Так зачем же мы здесь, старик?
- Ох, сынок, вы же просили помощи? Вот вся помощь моя вам находится исключительно здесь, – его взгляд упал на Горацио, - Кажется, ты что-то говорил про ориентиры какие-то, - тот кивнул в знак одобрения,
- Тогда назови примерное время, период, год… ну и сами ориентиры.
- Как я уже говорил, - начал Горацио, - человек в своем письме указывает на три ориентира, которые могут нам помочь найти то, что мы ищем. Проблема в том что мы точно знаем что это самое находится именно в Лагоше, но мы не нашли ни одного из ориентиров. Их просто не существует…
- Не кипятись сынок – не котелок. Раз человек написал, значит, это есть. Какой год?
- Приблизительно три тысячи лет назад… - Пинч поднял голову.
- Ну, так с этого и надо было начинать! – старик направился к дальним стеллажам в комнате.
«Так.. это не здесь… и это не то… так…а это как сюда попало? Не порядок…».
Пока дед тщательно искал документы, взгляд Горацио упал на стол, который стоял рядом с ним. Что-то рассмешило его. Он взял книгу и швырнул ее Табо.
- Что это? – Табо поднял книгу.
На обложке книги был нарисован странный грызун. Название книги: Крысы-людоеды. Автор: Семур Садокли. Наемник раскрыл книгу. Прочитав две строчки, которые гласили «Этот больной плод моей фантазии окунет вас в самый страшный кошмар и не отпустит до самого конца….», он захлопнул книгу и швырнул ее обратно на стол.
- Что за бредни… - пробурчал он, сложив руки на груди.
- А вот нашел! – раздался радостный крик старика, - вот что нам нужно!
- Это радует, старина Пинч! – прокричал ему Горацио в ответ.
Старик разложил большую карту на столе. Она была очень старая и требовала самого аккуратного обращения.
- Вот что нужно нам. Это Лагош, примерно две с половиной тысячи лет назад. Копия кстати. Оригинал давно развалился, указательным пальцем он показывал вверх, чтобы показать значимость этой информации, - так что у вас за ориентиры, сынки?
Жестикулируя руками Горацио, стал пересказывать отрывки из текста письма: «по правую мою руку – густой еловый лес», «по мою левую руку - река», «позади меня – черная скала», «мои глаза смотрят и видят цель, к которой я так долго шел».
- Мы не нашли ничего из этого. Если только реку. Она тут одна и по ней торговый путь лежит. Но вот территория большая у Лагоша, а черной скалы здесь нет и еловых лесов вроде тоже, – высказал Табо свое недовольство ситуацией.
- Это сейчас нет, сынок, а тогда было, - старик радостно указал пальцем на карту, - Мы здесь. Вот река. И причем не та, на которую вы думаете, а небольшая речка, которая отделялась от основного русла реки в эту сторону, - палец скользнул вниз по карте, - Вот еловый лес ваш. На востоке отсюда.
- Дед, ну скалы то точно нет. Я ж смотрел…
- Смотрел, да не видел, сынок. А почему? – он выдержал паузу, - Потому что, во-первых ее действительно нет, а во вторых – это вовсе не та скала, о которой вы думали. Кстати, вы вообще думали? – он захохотал от радости.
- Пинч, что это шарады? Говори уже как есть.
- Сынок Черная скала это не горы какие-то, а великая крепость. Она выдержала тысячи атак в прошлом, а сейчас даже ее фундамента возможно и не найдешь.
Табо ударил кулаком по своей ладони.
- Вот оно как! Черт возьми.
- Да это многое проясняет. - Горацио слегка улыбнулся.
- Вот, сынки, чтоб вы без меня делали-то. Не все в этом мире так очевидно, как кажется. – старик сделал умный и приподнял подбородок к верху.
- Скажи же куда нам теперь идти, дедуля?
- Смотрите сюда. – старик взял карту сегодняшних лагошских земель и отчертил треугольник, - Вот область где вам стоит искать. Советую начать от высохшего русла реки – оно к нам ближе всего, хоть и идти туда дня три, не меньше.
- Ты проводишь нас, чтобы мы не заплутали? – поинтересовался Табо.
Старик тяжело вздохнул.
- Далековато будет. Но я все ж покажу…
Перед уходом старик затушил свет в комнате и взобрался на сильные руки наемника.

***

- Ой-ой-ой, сынок…. – завопил вдруг старик, когда они вышли на поверхность.
- Что с тобой, дедуля? – озаботился Табо.
- Поставь-ка меня на землю, силач…
Дед с трудом стоял на ногах, опершись на свой посох.
- Ох, Я бы с вами прогулялся сынки, да видать спину прихватило мне.
- Да не переживай, старичок, - подбодрил того Табо, - укажи нам направление и мы пойдем, – он предвкушал удачу.
Пинч поднял руку и указал на густую чащу леса.
- Идите в ту сторону. Так будет немного быстрее, сынки. – дед направился к своему дому.
- До свидания, дедушка Пинч! – прозвучал радостный голос Горацио, стоящего уже на входе в чащу, - старик кивнул в знак одобрения.
Вскоре фигуры Табо и Горацио растворились в густом лесу. Пинч проводил их взглядом.

***

Шел третий день. Голодные и уставшие они брели по лесу. Табо плелся сзади.
- Как же мне все это надоело… Ходим, ходим. А если старый хрыщ ошибся? Черт возьми, я устал! Давай отдохнем! - ныл он, обращаясь к Горацио.
- Терпите, принцесса, мы должны как можно раньше оказаться на месте и сообщить все Каину!
- Да ну его, - Табо уселся на дороге, - потерпит. Я отдохну.
- Хватит ныть! - на лице Горацио по-прежнему красовалась улыбка, но голос его был более чем серьезен.
Табо улыбнулся и, сложив руки на груди произнес:
- Ага! Вот видишь. Теперь понимаешь, как я себя чувствую, когда ты болтаешь под ухом все время.
Сейчас Горацио даже не пытался скрыть свое призрение.
- Ты меня бесишь! - произнес он, не снимая при этом улыбчивой маски.
- Взаимно, - его голос был спокоен и непоколебим, но глаза выдавали скрытый гнев.
Их путь был долог и не прост. Они были измотаны и озлоблены. Поэтому эти двое даже не пытались претворяться, что ненавидят друг друга. Разговор моментально перерос в ругань.
- И долго ты так планируешь прохлаждаться? Мы только теряем зря время. Нужно быстрей связаться с Каином.
- Да плевать я на него хотел!
Нависла тишина. Горацио внимательно осмотрел своего соратника.
- Видать, перелетная птичка опять решила сменить сторону.
Наемник резко вскочил, обнажив звериный оскал на багровом лице. Его всего трясло.
- Ты что несешь, сопляк! Давно по морде не получал?!
- О, - глаза Горацио сверкнули, - звучит интересно - он подошел ближе.
Бесцеремонный удар по печени Табо, вывел того из равновесия и он попятился назад. Горацио окинул свой плащ. Блеснула сталь. Он выхватил небольшой кинжал и запустил прямо в плечо наемника. В ответ томагавк молниеносно пролетел над головой болтуна - тот успел увернуться. Топор впился в ближайшее дерево.
Все произошло за считаные минуты: Табо вынул кинжал, застрявший в волчьей шкуре, и бросил в сторону. Встав на ноги, он вытащил второй топор и помчался на противника. Удар, уворот, разворот и контратака, уворот. Это было похоже на танец. Горацио вынул два кинжала и запустил в Табо. Тот успешно отбил их оба топором. Но вот промашка - Горацио уже в метре от него! Кинжал порезал правую щеку Табо, от чего у того вдруг закружилась голова и он упал на колени.
- Что это, маленький ублюдок?! - завопил он.
Пошатываясь и спотыкаясь, Табо медленно приподнялся и повернулся лицом к Горацио. Ноги еще сильно подкашивало, так что передвигаться было трудно.
- Чтоб тебя мелкий гаденыш, теперь я точно убью тебя.
На лице Горацио нарисовалась ядовитая усмешка.
- Скоро ты умрешь. Так что заткнись и катись отсюда, - сильный удар ногой, выбил из равновесия и без того ослабшего противника, и тот покатился с обрыва…

@темы: Своё, Фрагмент романа, Книги, Рассказ