[Ева Браун.]

это отрывок

-Рассказать тебе историю про маленького принца? Только она немножко грустная...- мальчик внимательно смотрит в стеклянные глаза куклы. - Жил был маленький принц, и никого у него не было. Тогда он вырастил розу и любовался ею целыми днями... Пьетро, Пьетро, слушай меня внимательно! - обращаясь к игрушке, ребенок изображает своего учителя по прозвищу Таракан. Таракан, когда ругается, всегда укоризненно смотрит, слегка вытаращив глаза, и трясет рукой, мол, не отвлекайтесь. Вот и Жак трясет рукой и прикрикивает: - Слушай меня, внимательно слушай!
И Пьетро внимательно слушает. Он знает, что если сделать не так, как говорят, можно получить указкой по пальцам или по заду. Это очень больно, Пьетро уже известны все "прелести" этих наказаний.
-Жак, хватит орать на весь дом, - мама заходит в комнату. - Зачем ты опять колошматишь куклу?
Из кабинета отца доносится голос:
-Чего вы все успокоиться не можете?
Мама отнимает Пьетро у ребенка и выходит в коридор, где продолжает вести беседу с папой:
-Жак опять изображает этого неуравновешенного учителя, который лупил их линейкой. Слава Богу, что под нашим давлением, он пообещал быть помягче с детьми, - она возвращается в детскую, но уже с шоколадкой. -Смотри, сынок, какая вкуснота. Может перестанешь беситься? Хоть на минутку?
-Я не хочу есть, у меня болит зуб...
-Ты же говорил утром, что он прошел, - мама удивленно качает головой.
-Вчера болел, утром не болел, за обедом болел и сейчас болит.
-Поэтому ты бьешь Пьетро? От злости? Неужели в тебе нет ни капли жалости?
Жак, насупившись, молчит.
-Ну же, отвечай.
Тишина продолжается.
-Не отдам его, пока не научишься жалеть других,- сказав это, мама выходит и закрывает Жака на ключ. - Сиди и думай о своем поведении!
Жак садится за письменный стол. Что у него там? Пять спичечных коробков, тетрадки с прошлого года (все изрисованные), пара цветных карандашей, ни одной пишущей ручки, апельсин и пластмассовые солдатики, которых так выпрашивал на новый год... Да ну этих солдатиков! Сейчас они и не нужны совсем, только под руками мешаются. Раз, и Жак скидывает их на пол. За стенкой сразу слышится голос папы:
-Ну вот, он опять чем-то швыряется...
Мальчик открывает тетрадку, на которой коряво написано «Мой дневник. Не трогать никому». Самая первая запись в ней: «Я Жак. Мне семь лет. Это мой первый дневник. Я хочу писать книги». Перелистывает около трех страниц и выразительно читает вслух:
-«Привет, дневничок. Сегодня мне исполнилось 9 лет. Я очень рад! Приехала тетя Ничта с подарками...». Что же она мне тогда привезла? - Жак вылезает изо стола и в напускной задумчивости подходит к окну.
В их двор забежала дворняжка, отогрела конечности и теперь снует туда-сюда, поджав хвост. Конечно, на улице-то холодно, а тут хотя бы ветра нет.
-Очень интересно, - Жак пытается определить породу незваной гостьи. - Наверно помесь лайки с овчаркой, или?..
На самом деле Жак не разбирался в собаках, но сейчас ему хочется самому себе показаться образованным и всезнающим человеком , и он изображает своего отца. -Я думаю, месье, вы ошибаетесь. Это же овчарка! Как ваш наметанный глаз не увидел столь очевидной вещи? - если говорить хриплым полушепотом, то голос становится очень взрослым.

-Если Жак еще раз что-нибудь сломает, клянусь, я больше ничего ему не куплю, - за обедом папа пытается пожурить неспокойного отпрыска.
Как бы ни так! Что сегодня нашло на него, никто не знает, но Жак почему-то не может покорно молчать, он сразу влезает:
- Что ты врешь? Мне все мама покупает, а ты со мной даже ни разу в магазин не ходил!
-Жак! – кажется, мама сердится. – Теперь я, пожалуй, соглашусь с папой, - не надо тебе ничего дарить. Когда ж ты поймешь, что в разговоры взрослых влезать нельзя?
-Можно! – Жак стучит ложкой по тарелке. Вид у него крайне недовольный и угрюмый. – Мне все можно!
-Я сейчас покажу ему, что можно, а что нельзя, - папа отодвигает тарелки и тянется к сыну.
Жак пугается и оглядывается на свою единственную защитницу:
-Мама…
И получает от нее должную поддержку:
-Папа, ты хочешь, чтобы он и нас боялся?
-Ну-ну, дорогая. Пусть из него вырастет капризный болван. Уйдешь к своей Ничте, я его сразу проучу. Урок по всем статьям преподам!
-Милый, прекрати, пожалуйста. Это не его вина… - мама собирается еще долго рассыпаться в объяснительно-извинительных причинах поведения любимого сына. Многое она слышала от психологов, многое вычитала в журналах и увидела по телевизору, поэтому фразы из ее уст звучат расхожие и всем известные. Нестранно, что отца это не интересует, он только делает вид, что слушает. И Жак тоже. Под столом, кстати, интереснее, чем за столом. Поэтому мальчик потихоньку сползает со стула, чтобы во всей красе понаблюдать подстольную жизнь обоих родителей. У мамы ноги худенькие, она ставит их аккуратно, как прилежная первоклассница: ступни на одном уровне, коленки слегка сдвинуты. Не то, что отец: располневшие ляхи туго обтянуты брюками, а на коленях ткань смешно топорщится. Стула ему мало, и он развалился на нем как на диване
-Жак, ты бы еще с головой под стол залез.
-Я же тебе говорю, воспитания ему катастрофически не хватает, - удивительно, но голос отца с раздраженного сменился на миролюбивый. Видимо, пока Жак изучал жизнь под столешницей, родители закурили трубку мира. Нет, все-таки наверху интереснее!
Мама улыбается и спрашивает:
-Ну, что ты приуныл? – а глазами так и говорит, мол, смотри, как я папу нашего задобрила.
Жак хочет сказать ей «спасибо, мама», но опять молчит, не в силах выдавить и слова.
На самом деле, быть мальчиком из хорошей, состоятельной и уважаемой семьи очень сложно. Тебя учат всему: и игре на пианино, и математике; что делать нужно, что делать можно и что нельзя; уважать родителей и гордиться своей фамилией. Вот у всех друзей Жака гораздо больше свободного времени… Они после обеда идут гулять, в то время как он ждет пианистку, которая всегда опаздывает.
-«Элизу» пока повтори, а то опять будешь мимо нот мазать!
И Жак повторяет. Потому что, если еще раз сделать не так, как говорят, то точно схлопочешь по ушам. «Я ненавижу «Элизу», я ненавижу пианино, я ненавижу пианистку».
-Всю жизнь мечтала играть ее… Просто ностальгия по ушедшей юности, - мама вздыхает и в блаженстве закрывает глаза. И, хоть пьеса эта в исполнении ученика третьего класса мало чем напоминает ту знаменитую «Элизу» Бетховена, от одних только ми-ре-ми-ре-ми ей грезятся самые прекрасные и чистые воспоминания. – Ах, Жак, каждый раз, когда моя мама поднимала крышку от пианино, я чувствовала дух волшебства… Она играла, а я закрывала глаза и представляла всякие чудесности. Наверно… - мама на мгновенье задумывается, - наверно, мама была очень талантливой.
Идеализирует ли она образ бабушки или нет, - Жак не знает. Да он еще и не вырос из того возраста, когда дети начинают сомневаться в словах мамы, но ее слова вызывают в нем непонятные чувства. Пока Жак пытается распробовать их, после репризы его руки сами по себе замирают.
-Повторяй! Опять задумался? – в мамином голосе слышится негодование. – И за что Бог наградил нас таким рассеянным сыном?..

-Мама меня совсем замучила. Каждый день играю эту «Элизу», каждый день! А она облокачивается на пианино и все время вздыхает! - для большей убедительности Жак стучит кулаком по парте.
-Да ладно, а я вчера кое-что видел… Но тебе и неинтересно, наверно?
-Что ты видел? - нет, Жаку настолько любопытно, что он даже рот открыл.
Янек отворачивается и говорит:
-Лучше тебе не знать!
-Ну и иди в ж… сам знаешь куда, - родители всегда учили Жака не ругаться. – Может, ты просто набитый врун, привлекающий внимание?
-Ладно, я скажу… - Янек почему-то краснеет и, заглядывая в глаза, спрашивает: - Только ты обещай не обижаться, ага? Вчера твою матушку видели с каким-то мужиком, и они целовались…
«Как мама может целоваться с кем-то, кроме папы?»
После Жак и Янек пошли в столовую, швырялись хлебом, Янека даже отругали за дурное поведение. а вот Жака не стали. Янек тогда обиделся, мол, Жака не ругают, потому что он худенький да тихий на вид… а на самом деле «черт в тихом омуте»! Учителя рассердились еще больше, а Таракан ударил кулаком по столу, ведь «Хлеба в стране не хватает, а эти выродки…» и ля-ля-ля… Было так смешно и страшно, что Жак на время забыл о своем новом страхе: мама любит другого мужчину… Неужели они теперь разведутся?
На литературе он вспоминает, как часто мама с папой ссорятся. Оказывается, что каждый день. А вот раньше Жак не думал об этом, не обращал внимания и даже не подозревал, что семья их держится, как выражается тетя Ничта, на соплях! На его, на Жакиных соплях, потому что он еще глупый ребенок… И мама, бедная мамочка, не хочет разводиться с мужем, ведь кем тогда сын будет? Безотцовщиной.
Пока все это думалось, руками Жак мнет манжеты на рукавах. Темная жесткая ткань, из которой пошита школьная форма, колет пальцы и заставляет их краснеть, но Жак, кажется, уже не в школьном кабинете. Мысли его уносят далеко в будущее, где они с матерью уехали от отца, например, в столицу. Денег вначале было мало, но он, раз надо было, бросил школу и пошел работать… на фабрику, например. Папа не писал им писем, только присылал открытки и подарки по праздникам, а Жак все отправлял обратно. Не нужен ему такой отец! Если его мама не любит, значит, есть за что, правда же? А может, и не отец он ему?
-А может, и не отец он мне? – потные сжатые до больного ладони, жалость к матери и себе, сплетни, ругань дома, равнодушный отец, - все это как крепкие оплеухи для капризного третьеклассника. Он закрывает глаза и чувствует, как по щеке стекает маленькая, но очень горячая слеза.
-Может и не отец… Но на уроках надо слушать, - Таракан удивленно смотрит на Жака. Ребята шушукаются, раздается смех, и Таракан добавляет: - Эх, мой юный друг, актеришка вы или наивное дитя, здесь храм науки, а не дом милосердия! Плакаться пойдете к тем, кто вашу золотистую шевелюру по достоинству оценит.
Если учитель словом или делом разрешил детям смеяться, то они, безусловно, будут смеяться.
-Встаньте, мой юный лицедей (Таракан всегда говорит так, будто сошел с ума над своими книжками), пусть все посмотрят, кто мешает нам изучать столь тонкую и изящную науку, как литература.
Жак встает, понурив голову. От стыда он весь покрылся пятнами и не видит, что, среди всеобщего веселья, Янек смотрит на него глазами, полными сожаления.
После школы Жак долго бродит по дворам и улочкам. Сразу после злополучной литературы он выбежал из класса, потому что боялся услышать продолжение насмешек. Может быть, и не было бы их, но, все равно, «почему мне так гадко?».

@темы: Своё, Фрагмент романа, На критику